Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Генерал-полковник Паулюс насмешливо прерывает генерала Татарану:

— Думаю, мы спокойно можем предоставить решение этих вопросов рейхсмаршалу и германскому люфтваффе!

— Германское люфтваффе, господин генерал-полковник, как и остальные части вермахта, свершают выдающиеся дела и решают удивительные задачи. Но творить чудеса не под силу и им! Если нам не удастся удержать открытый коридор для снабжения войск, то мы должны сразу пробиваться на запад, пока противник не воспрепятствует и этому!

Внезапно Татарану сознает, насколько он резок, не сдержав свой южный темперамент. Но вместо ожидаемого возмущения на лице генерал-полковника появляется озабоченность. Выходит, что он не совсем глух к доводам румынского генерала.

В разговор вступает генерал Шмидт. Он признает, что Татарану, даже командуя всего лишь одной дивизией, в своем качестве является представителем важной для Германии союзной державы. И в своей спокойной манере кратко, четко и в то же время исчерпывающе полно излагает румынскому генералу позицию германского командования.

— Во-первых, господин генерал, у нас есть приказ фюрера обязательно удержать Сталинград по причинам, на которые вам намекнул господин генерал-полковник! Во-вторых, предположим, что Верховное командование сухопутными силами решило бы изменить свои планы и дать нам разрешение на прорыв из «котла». Как вы себе представляете успешное проведение такого маневра и безопасный вывод более чем целой армии из вражеских тисков через узкий коридор, который предстоит еще предварительно освободить и удерживать?!

Проводили ли вы когда-нибудь расчет того, с какой скоростью ежедневно может продвигаться вперед целая армия? Наряду с боевыми частями, нам придется тащить с собой еще и тыловые службы, превышающие их численность в несколько раз. Наша маршевая скорость будет самой минимальной! Ближайшая находящаяся в наших руках переправа через Дон, мост в Нижне-Чирской, находится от западной вершины «котла» в 45-ти километрах. Войска из северной части Сталинграда вынуждены будут пройти до Дона вдвое большее расстояние! Вы думаете, что русские дадут нам на это время?

Прежде чем Татарану успевает что-либо возразить, в разговор вступает Паулюс-

— Даже если предположить самое лучшее — успешное отражение атак противника, то возникнут дальнейшие значительные задержки из-за предполагаемых боевых действий. У русских есть все возможности напасть на нас с тыла, атаковать со всех сторон, расколоть большой компактный «котел» на несколько меньших и еще быстрее уничтожить нас в них. Мне пришлось бы прорываться внезапно и удерживать коридор в боях, использовать самые сильные наши формирования.

Откуда мне взять достаточно сильный арьергард и силы для прикрытия с флангов массы не имеющих боевого опыта тыловых служб, которые нам придется поставить в середину? Поспешное десантирование невозможно проводить планомерно, пришлось бы импровизировать.

Все складские запасы, большую часть вооружения, минимум половину колесной техники, поскольку у нас недостаточно горючего, и наши тяжелые артиллерийские орудия, которыми мы можем успешно обороняться здесь, пришлось бы уничтожить и бросить, и, кроме того, от 15 до 20 тысяч раненых в полевых лазаретах и на перевязочных пунктах! Известно ли вам, что обрывистый западный берег реки, высотой до ста метров, занят русскими? Чем, если я брошу тяжелые орудия, мне штурмовать этот берег и обеспечивать переправу через Дон, который еще недостаточно замерз, чтобы выдержать переправу по льду?

Я прекрасно представляю ситуацию. Окруженные превосходящими силами противника, прижатые к Дону, недостаточно сильные, чтобы взять спасительный противоположный берег, после гигантских потерь, раздробленные на один или несколько «котлов», с отчаявшимися, изнуренными в боях и уставшими войсками, без соответствующего снаряжения, питания и вооружения, без крова, коммуникаций, короче говоря, раздетые и голодные — добровольно идти на такую ситуацию я считаю чистым самоубийством.

Шмидт недовольно качает головой. Считает ли он высказывания командующего армией слишком преувеличенными или излишне откровенными по отношению к румынам? Он вмешивается и коротко подводит итог:

— По веским причинам мы отвели наши войска, которые еще находились к западу от Дона, и запросили снабжение для «котла» по воздуху.

Некоторые командиры корпусов армии во время вчерашнего совещания здесь точно так же, как и вы, господин генерал, выступали за то, чтобы попытаться прорваться. Я могу понять их. При этом они думали только о своих мелких, мобильных частях. В «котле» нам наиболее безопасно, и мы обязаны выполнять приказы фюрера. Фюрер знает, чего хочет! Мы верим в него и следуем за ним!

— Хотел бы я посмотреть на человека, который позволит себе предположить, что я взвалю на себя ответственность за такую рискованную попытку прорыва, да еще в нарушение приказа, — добавляет Паулюс.

Генерал-полковник встречается глазами с Татарану, который выдерживает его взгляд и упрямо отвечает:

— Бог помогает смелым! По моему мнению, каждый день выжидания ухудшает наше положение. Я в такой ситуации действовал бы так, как подскажет мне совесть, даже против приказов «сверху», если бы мне пришлось нести за это ответственность! — И извиняющимся тоном Татарану продолжает: — Если я позволил себе высказать противоположное мнение, то только для того, чтобы осветить наше положение и с другой стороны. Я от всей души надеюсь, что вы правы, господа, а я ошибаюсь.

Через вестового майора Биндера вызывают в бункер квартирмейстера, чтобы сообщить о количестве необходимого довольствия, положении с боеприпасами и снаряжением в дивизии.

Майор просит Виссе уладить это вместо него, потому что он должен присутствовать на совещании в качестве переводчика, и передает обер-лейтенанту подробные документы, по которым на основе последних данных должны быть внесены изменения в переданные ранее письменные донесения.

Теперь армейская жизнь оживилась, и многочисленные следы автомашин расчертили свежевыпавший снег перед бункерами, чуть возвышавшимися над равниной. Все они построены добротно и просторно. Как узнает Виссе, раньше здесь размещался штаб 71-й пехотной дивизии.

Когда Виссе возвращается, он обнаруживает, что совещание заканчивается в атмосфере на удивление дружественной. Румыны, уже в прихожей продолжая разговор с генерал-полковником и начальником штаба, знакомятся с ближайшими офицерами штаба армии. Виссе удаляется, чтобы вызвать машину генерала.

Стелющийся по земле туман рассеялся, и в ясном синем зимнем небе обозначились огромные, пересекающие друг друга петли следов от серебристых истребителей.