Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

— Судя по огню, они завязли в тяжелых оборонительных боях, — оценивает положение генерал. — Надеюсь, что им удастся пробиться к нам! — он стискивает кулаки. — А мы вынуждены стоять, сложа руки и смотреть, вместо того чтобы ударить противнику в спину!

На следующее утро Кремер с Виссе забираются в разбитый, установленный на рельсы русских бронепоезд. Поскольку слишком много говорится и мало делается, то Кремер по-прежнему считает, что дело дрянь и, хотя он всего лишь ефрейтор, у него родилась мысль, которая кажется неплохой и Виссе.

Бронепоезд стоит здесь с тех пор, как был уничтожен немцами. Броня толщиной примерно в пять сантиметров пробита, и через пробоины проникает дневной свет.

Кремер уже часто бывал здесь. С тех пор, как он потерял при бомбежке свой «опель-олимпия» и грузовик, у него не слишком много работы, и в голову приходят различные идеи. Вот уже несколько дней, как, не имея другого занятия, он занимался всякими ремонтами и даже смазкой в бронепоезде. Пушки поворачиваются легко, и прицелы тоже в порядке.

— Ну что, неплохо? — спрашивает он, и направляет пушку на продовольственный склад Балтатеску. — Выдаст он что-нибудь, если я ему слегка вдарю? Нет, серьезно, господин обер-лейтенант, мы еще прекрасно сможем использовать эти штуки, если Иваны прорвутся.

— Как вы можете думать о таких вещах, когда Гот уже идет, чтобы нас вытащить отсюда!

— Я поверю в это только тогда, когда увижу у себя перед носом его танки! Я уже был здесь с румынской 20-й пехотной дивизией. Прямо за 48-м танковым корпусом мы прорвались в Басаргино, это было при наступлении! Теперь мы снова здесь, на этот раз отступление, но Иваны включили нам красный свет! Вот я и думаю, господин обер-лейтенант: к этим пушкам есть около 1000 снарядов. Дивизионная артиллерия растратила в последних боях все боеприпасы и осталось не более 10–15 снарядов на каждую пушку.

— Я доложу об этих боеприпасах в армию, — решает Виссе. — Может быть, их можно будет даже использовать для наших пушек?

Через смотровую щель он видит на улице автомашину с армейским вымпелом! «Это наверняка к нам».

Через маленькую железную дверь он выбирается из вагона, и наперерез через полотно, срезая путь, мчится вниз по длинной насыпи к штабному бункеру, чтобы перехватить машину.

Румынский капитан останавливает Виссе.

— Вы уже слышали последние новости? Говорят, что Гитлер сместил генерал-полковника Паулюса. Завтра в Гумраке уже приземлится новый главнокомандующий с особыми полномочиями фюрера, а Паулюс тем же самолетом будет отправлен в Ставку фюрера. Возможно ли это?

— Лучше спросите об этом себя! — Виссе идет быстро, и капитан вынужден бежать рядом с ним, чтобы сообщить эти слухи. — Пожалуйста, доложите генералу о машине главнокомандующего! — просит он румынского капитана.

Виссе вытягивается, потому что как раз в этот момент мимо него проезжает машина с армейским вымпелом.

В машине сидит Паулюс, все еще главнокомандующий, и рядом с ним второй немецкий генерал.

На этот раз Паулюс сразу начинает с новостей. Он, собственно, ехал через Воропоново из 4-го армейского корпуса, где навещал генерала Енеке.

— Гот со своими танками приближается к Сталинграду. Если он сохранит этот темп, то через несколько дней дойдет до «котла» 16-й танковой дивизии в отчаянной ночной атаке удалось пробиться на 30 километров вглубь через позиции противника и достичь реки Мыш-кова у Васильевки. Мост через реку невредимым оказался в руках немцев. Можно было образовать предмостный плацдарм.

— Удалось ли дивизии продвинуться по местности дальше? — спросил Татарану.

— С сегодняшнего утра дивизия ведет тяжелые оборонительные бои! — сообщает другой генерал. — Ведь связь может поддерживаться через предмостный плацдарм! Русские спешно подтянули сильные моторизованные и танковые формирования и бросили в бой против Гота!

— Тогда пора грянуть нашему «Грому». — Татарану имеет в виду план по деблокированию 6-й армии.

— У нас горючего не более чем на 30 километров, а потом мы застрянем в степи! — сообщает Паулюс румынскому генералу. — Так что придется подождать, пока Гот не подойдет ближе!

— Насколько близко генерал-полковник Гот подошел к нам? — спрашивает Татарану.

— Своим авангардом до сорока двух километров! — Паулюс смотрит на Татарану, словно ожидая от него ответа и ища у него поддержки и подтверждения в правильности и выполнимости планов, которые у него есть.

— Так чего же мы ждем? — спрашивает Татарану. — Пока русские продвинутся укрепленными силами между нами и Готом? Простые солдаты чувствуют этот шанс и всю опасность того, что он может быть упущен. Их едва удается сдерживать. При таком настрое в войсках я решился бы потягаться и с многократно превосходящим противником. Сейчас речь идет о том, чтобы спасти свою шкуру! Думаете, господин генерал-полковник, что противник упустит такую возможность, да еще если мы дадим ему время уничтожить двадцать две наши дивизии? — Румынский генерал «внимательно смотрит на главнокомандующего. — А что подумают о нас генерал-полковник Гот и его храбрые бойцы, которые с удивительно слабыми силами рискуют жизнью, чтобы прийти нам на помощь? Разве они не ожидают, что мы сами предпримем что-нибудь? Разве это не наш долг — помочь Готу немедленными атаками? Таким образом, русские окажутся меж двух огней!

Удивительно, но не только Паулюс, но и другой генерал чувствуют, что их задели упреки румын. Он прерывает Татарану и с оскорбительной резкостью отвечает:

— Стесненное в настоящее время положение 6-й армии не является основной заботой. 8-я итальянская армия оскандалилась. Несколько часов назад русские глубоко прорвались по всему фронту. Полностью рассеянная армия бежала из района боевых действий: создалась серьезная угроза для всего Южного фронта. Приходится оттянуть германские дивизии и использовать последние резервы, чтобы сковать прорыв и восстановить линию фронта. Вполне возможно, что для стабилизации Донского фронта придется отвести и силы Гота! Крупные силы противника связаны благодаря нашему окружению, ослабился натиск и на Южном фронте!

— Разве не заставляет это нас тем более снова перейти в наступление, вместо того чтобы связать их таким сомнительным образом? — спрашивает Тата-рану.

— Мы тоже взвесили все эти возможности, о которых вы говорите, и проверили, можно ли их реализовать! — горячится другой генерал. — Мы должны выждать, что прикажет нам фюрер! Мы солдаты и должны подчиняться приказу, непременно верить в него и до конца выполнять поставленные им задачи, вот в чем я вижу свой долг!

Паулюс продолжает разговор и смягчает резкие слова своего спутника.