МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев) - Герои без вести не пропадают. Книга вторая

Мысли его неожиданно были прерваны ревом мотора. Из-за черного утеса, прикрывавшего вход в бухточку, один за другим показались три вражеских катера. Все они на бешеной скорости устремились в атаку. «Малышку» могло избавить от неминуемой гибели только немедленное погружение в воду. Размышлять о своей безопасности было уже некогда, и Емельянов, стоявший тогда на корме, дал соответствующую команду, и лодка ушла под воду, а ее командир остался на поверхности. Тут же мимо него проплыли морские охотники за подводными лодками, а через мгновение вместе с оглушительными взрывами в небо устремилось множество фонтанов. Последнее, что почувствовал Емельянов, это был сильнейший удар взрывной волны…

В сознание пришел он на борту немецкого катера. «Плен!» – с болью в сердце мысленно воскликнул Емельянов. Зная об ужасах фашистской неволи и не желая быть источником разглашения военной тайны, он еще в начале войны принял твердое решение живым никогда не сдаваться врагу, а теперь, когда оказался в плену, он оставил мысль о самоубийстве и решил продолжать борьбу с фашистами всеми доступными средствами. Во время авралов на подводной лодке командиры всех степеней, чтобы не запачкать офицерскую форму, переодевались в рабочую одежду. Емельянов тоже на палубу вышел в комбинезоне. Кроме того, при себе он не имел никаких документов. Пользуясь такими благоприятными условиями, на допросах он выдал себя за рядового матроса, исполнявшего на корабле должность электросварщика. Такое утверждение у немцев не вызвало подозрения, и они после нескольких допросов отправили Емельянова в лагерь для военнопленных, который находился в районе города Нарвика. Там он прожил около трех месяцев. За это время ему удалось сколотить вокруг себя небольшую, но сплоченную группу из бывших советских офицеров, мечтавших бежать из плена. Группа установила связь с местным населением, которое сочувствовало узникам гитлеровских лагерей. С помощью наиболее активных антифашистов группе удалось раздобыть довольно подробную карту северной Норвегии, теплую одежду и необходимое продовольствие. Был уже намечен день побега, но за несколько часов до решительного момента Емельянова арестовали, посадили на самолет и вывезли из Нарвика в неизвестном направлении. Скитания в плену продолжались.

Как в самой Германии, так и на территориях оккупированных ею стран ни один активный антифашист не гарантирован от ареста. Прохор несомненно знал об этом, поэтому, даже очутившись в лапах гестапо, не потерял присутствия духа, а сразу же начал обдумывать возможные варианты своего поведения на тот или иной случай. «Что бы ни случилось со мной, они никогда не дождутся от меня предательства»,- твердо решил он.

В пути следования самолет дважды заправлялся горючим и поздно вечером опустился на один из военных аэродромов в окрестностях Берлина. Тут Емельянова посадили в тюремный автобус и вместе с другими арестантами доставили в тюрьму, а примерно через час после выполнения обычных формальностей, связанных с заполнением личной карточки заключенного, санобработкой и получением тюремной одежды, его заперли в одиночную камеру.

На следующее утро состоялась первая встреча со следователем. Допрашивал его старший офицер в немецкой морской форме, довольно хорошо знавший русский язык. [После заполнения анкетной части протокола допроса он {предупредил, что следствие располагает точными данными о его прошлой жизни и деятельности. Поэтому, чтобы попусту не тратить времени, он предлагает говорить правду и только правду.

– А теперь, после такого краткого вступления, прошу вас, господин капитан первого ранга, рассказать свою биографию,- предложил он.

– Вы ошибаетесь. Я не офицер, а только рядовой матрос,- начал было давать показания Емельянов, но следователь перебил его:

Нет, дорогой капитан первого ранга, вы никогда не были матросом. Нами получены бесспорные данные о том, что вы -в 1932 году по комсомольскому набору поступили в Высшее Военно-морское училищу имени Фрунзе в Ленинграде, по окончании которого вам было присвоено звание лейтенанта. Так что советую вам не отказываться от чести быть старшим офицером даже в плену. Не лишайте себя прав и преимущества, предоставляемых старшим офицерам известными конвенциями о военнопленных,- не без ехидства сказал он.

Прохор растерялся. Он прекрасно знал, какими «правами и преимуществами» пользовались советские офицеры в фашистском плену: если они отказывались изменить своей Родине, рано или поздно они попадали в лагеря смерти. «Кто же меня предал? Ведь я никому, в том числе своим товарищам по лагерю военнопленных, с которыми собирался бежать, не говорил, что я офицер. Откуда же получили фашисты такие подробные сведения обо мне?» – задумался Емельянов.

– Нет, вы меня спутали с каким-то однофамильцем. Я не имел чести быть офицером,- еле слышно проговорил он.

Следователь достал из папки какую-то газету, прикрыл ее бумажным листом, так, чтоб виден был только портрет советского моряка.

– Узнаете? – спросил он.

– Да, это мой портрет,- вынужден был подтвердить Емельянов.

– Конечно, газета тоже знакомая? – спросил следователь, обнажая ее заголовок. Прохор утвердительно кивнул головой. – Тогда прочтите вот этот очерк.

Емельянов прочитал с любопытством. В корреспонденции подробно описывался последний боевой поход подводной лодки «Малышка». Она была снабжена несколькими иллюстрациями, в том числе и портретом командира подводной лодки. Кроме того, в ней содержалось сообщение о посмертном присвоении Емельянову высокого звания Героя Советского Союза.

Отрицать очевидные факты, известные врагу, было бесполезно, и Емельянов сознался, что он действительно был капитаном первого ранга и являлся командиром советской подводной лодки. Следователь не скрыл свою радость.

– Вот это дело! – одобрительно воскликнул он.-- Устранив с нашего пути эти помехи, думается, об остальном мы договоримся без особого труда.

– Что "вы хотите от меня? – спросил Прохор.

– Многого я от вас не требую,- начал следователь, с надменностью глядя на допрашиваемого. – Сначала рас скажите о своей подводной лодке, о ее экипаже, о настроениях моряков. Потом укажите на карте местонахождение ее базы. Об остальном договоримся потом.

– Вы требуете невозможное. Принимая военную присягу, каждый советский воин обязуется свят» хранить государственную и военную тайну, а вы хотите, чтобы я нарушил присягу…

– Не торопитесь, выслушайте меня! – перебил следователь. – Своей усердной службой большевикам вы при чинили Германии неисчислимый вред, чем, безусловно, за служили самое суровое наказание. Но мы хотим дать вам возможность хотя бы частично искупить свою вину. Согласитесь сотрудничать с нами, и мы не только перестанем упрекать вас в прошлой деятельности, но и создадим» вполне приличные условия жизни в плену.