Николай Гревцов - Синие глаза (рассказы)

— Кальмиус? Нет, не знаю.

Иля хлопнула в ладоши. — То-то же. А есть! И даже книга написана: «На берегах Кальмиуса». — Потом задумчиво добавила: — Как все-таки мы мало знаем. Вот вы, конечно, часто встречали здесь на склонах стелющиеся растения с большими красивыми белыми цветами. А что это, знаете?

Позже я все-таки разузнал, что это такое. Это оказались каперсники. Именно те самые, казавшиеся мне почему-то загадочными и экзотическими растения, чьи нераспустившиеся цветочные почки под именем каперсов я видел в стеклянных консервных банках и, как правило, выбрасывал из осетровой солянки, подаваемой в ресторанах. Тогда я этого тоже не знал и, естественно, пробурчал невнятное «н-нет…».

— И я не знаю. А надо бы… Надо знать, как можно больше. Знать все. Во всяком случае надо к этому стремиться.

То, что говорила Иля, не являлось откровением, но искренность, звучавшая в голосе девушки, ее убежденность в правоте своих слов — покоряли. И она правилась мне все больше и больше.

— Мы сами бываем часто нелюбопытны, ленивы, безынициативны. Потом виним других или обстоятельства, если жизнь сложится неудачно, если не смогли добиться своего. А ведь если человек действительно чего-то страстно желает, — он своего добьется. Кто ищет — тот всегда найдет. Это не только слова из популярной песенки. Так всегда бывает в жизни. Во всяком случае я в этом уверена. — И тотчас же она стремительно встала. — Ну, мне пора…

— Пойдемте вместе. Я ведь тоже не собираюсь здесь ночевать.

— Нет, не надо. Я пойду одна. — Она коснулась пальцами моего плеча: пальцы у нее были легкие и прохладные. — Не надо.

Ну что же, ей виднее. Но все-таки хочется знать: почему?

— Вам ведь тоже в поселок?

— Угу!

— В дом отдыха или в пансионат?

— Нет. Я, как говорят, дикая. Странно звучит, правда? Дикарка…

Я пытаюсь острить:

— Сейчас это звучит не совсем странно.

— Спасибо за откровенность. Это качество в людях мне тоже всегда нравится.

— Знаете, Иля… — Я начинаю чувствовать себя неуверенно. Не хочется показаться девушке одним из многочисленных искателей курортных знакомств. И в то же время очень хочется снова встретиться с ней… — Мне хотелось бы еще увидеть вас.

— Зачем? — она смотрит прямо, не отводя взгляда. У нее серо-голубые глаза. Они кажутся почему-то прозрачными и глубокими, как море, что вяло шевелится рядом. В них нет ни усмешки, ни даже самого невинного девичьего кокетства.

Действительно: зачем? Сказать, что она понравилась? Глупо. А что еще ответить?

— Ну… может же появиться у человека подобное желание?

— Наверное, может, — лицо девушки становится задумчивым. — Все может быть.

Мы оба молчим. Откуда-то сверху скатывается камень, за ним другой. И вдруг становится слышно, как плещется у берега вода.

— Приходите сюда завтра днем… А сейчас всего хорошего…

…На другой день она не пришла. Вместо Или в бухточке появились два молодых загорелых парня. В черных полумасках с большими овальными стеклами для защиты глаз, с зелеными лягушечьими ластами на ступнях они напоминали беляевского Ихтиандра: таким, во всяком случае, помнится мне по иллюстрациям человек-амфибия. Вооруженные пневматическими ружьями для подводной охоты, парни без устали плавали и ныряли.

Один из них подстрелил «морского кота», и я долго, с интересом рассматривал это странное, уродливое, мало похожее на рыбу, существо. Скат яростно бил по камням своим опасным хвостом, оканчивающимся зазубренной иглой.

Остальную добычу составляли несколько зеленушек и два крупных краба. Ярко окрашенные в зеленые и синие тона с симметричными рядами желтых и красных пятен по бокам, рыбы лежали неподвижно, широко раскрыв большие плоские рты. Что касается шершавых, как грубая наждачная бумага, крабов, то они сердито поднимались на тонких, словно скрепленных шарнирами, лапах, грозно шевелили клещами и все время пытались улизнуть. Бегали они довольно быстро и смешно — боком…

Возвращался я в поселок вместе с парнями, оказавшимися симпатичными и общительными студентами из Харькова. Время шло к вечеру, ждать больше не имело смысла.

Помогая друг другу, мы миновали опасный участок пути и, не спеша, пошли гуськом по узкой тропинке, которая прихотливо извивалась между валунов и осторожно, словно боясь оцарапаться, огибала густые заросли кустов шиповника и боярышника.

Я, разумеется, не был уверен в том, что Иля придет в бухту. И тем не менее надежда увидеть ее не оставляла меня весь день. Теперь этой надежды не оставалось. Впрочем, девушку можно встретить на пляже, в поселке. Судя по всему, она не собиралась уезжать. А встретить ее надо, обязательно надо. Не знаю зачем — но надо.

Из задумчивости меня вывел далекий звон колокольчика. Высоко надо мной, почти на отвесном склоне горы, рассыпалось стадо баранов. Странно было смотреть, как спокойно и уверенно чувствовали себя на головокружительной высоте животные. Они легко перепрыгивали с уступа на уступ, разыскивая редкую на каменистых склонах растительность.

— Молодцы! Смотри, куда взобрались… — услышал я рядом голос одного из своих спутников и повернулся к нему. Парень, должно быть, заметил недоумение на моем лице и пальцем показал на самый гребень хребта…

— Вон там, видите? Правее скалы, похожей на коготь…

Я посмотрел, куда он указал, и увидел две крохотные человеческие фигурки.

— Кто это?

— Парень пожал плечами: — Бог его знает. А вообще, конечно, эти ребята из нашего славного племени туристов.

Студент снова забросил за плечо авоську с ластами и, уверенно шагая по тропке, запел:

Его товарищ тотчас же подхватил популярную туристскую песню:

…Вернулся я домой затемно. Небо густо вызвездило, в садах неумолчно стрекотали цикады. Луна еще пряталась за горизонтом, но вершина недалекой горы уже начинала серебриться. Приготовленные хозяйкой чебуреки давно остыли, съел я их без удовольствия.

Обычно в такое время, особенно после утомительных прогулок, я немного читал и засыпал. Но на этот раз тесная комнатушка, которую я снимал в домике на окраине поселка, узкая железная кровать, сколоченный из досок хромоногий стол и старый венский стул показались мне нестерпимо убогими, навевали тоску и уныние.

Я вышел на улочку — темную и пустынную. Издалека доносилась музыка, и чувствительный мужской голос пел о неудавшейся любви и о том, что «память больше не нужна»: в доме отдыха начался очередной вечер танцев.

Меня с неизъяснимой силой потянуло к людям. И я не пытался скрыть от себя, что к местам вечернего скопления отдыхающих меня влечет надежда увидеть Илю.