Милош Крно - Лавина

Душан рассмеялся:

— Он верит только в свою гениальность… А где Эрвин, дома?

Мариенка кивнула головой. Из кинотеатра напротив выходили люди. Над дверями висел большой пестрый плакат: белокурая девушка в форме солдата Красной Армии бросает гранату в немецкий танк.

— Я видела этот фильм, Душан, — кивнула она головой на плакат. — Замечательные люди эти русские. Это был первый русский фильм, который я смотрела. Ты и представить себе не можешь, какое влияние оказала на меня Бистрица. Этот энтузиазм, эта потрясающая атмосфера!.. Вчера на радиостанцию приходил один русский партизан, разговаривал с нами…

О многом еще хотелось ей рассказать Душану. Она хотела объяснить, как старается доказать, что она совсем иная, не такая, как ее отец. Когда вчера она читала перед микрофоном сообщения о зверствах гитлеровских солдат, то живо представляла себе, как люди ее слушают. Она понимала, что разжигает в сердцах слушателей справедливый, святой гнев. Нечто подобное она чувствовала тогда, когда играла в Погорелой в пьесе, автором которой был как раз Душан. Уже тогда она всю себя отдала зрителям и была счастлива, что живет не только для себя.

Мариенка растерянно улыбнулась:

— Возможно, тебе покажется смешным, Душан, но я думаю, что все это освободит и меня.

Душан посмотрел на часы: шесть. Он должен идти, у него совещание в редакции.

Около Народного дома они остановились.

— Здесь я работаю, — показал он взглядом на многоэтажное здание. — Что, если нам в воскресенье вечером…

Мариенка совсем забыла, что в это время должна быть на службе, и быстро проговорила:

— Хорошо, мы можем встретиться здесь… Знаешь что, Душан? Слышал ты что-нибудь о фронтовом театре?

— Слышал. Ведь это я должен был подобрать актеров.

— Смотри-ка, это же замечательно! А я ломаю голову, как бы туда попасть. Ты ведь мне поможешь?

Душан кивнул, но ему сразу же стало не по себе от своего обещания. В прифронтовой полосе небезопасно. Как он об этом не подумал! Но Мариенка была так воодушевлена этой идеей, что он не решился ее отговаривать.

— Значит, в воскресенье, в шесть, здесь, — сказал он на прощание. Потом он еще долго смотрел на нее через разбитое окно верхнего этажа.

Оставшись одна, Мариенка принялась размышлять о неожиданной встрече, обо всем сегодняшнем дне, который показался ей необычайным.

Вырвавшись из домашней среды и начав работу на радио, она почувствовала, что будущее представляется ей каким-то светлым. Сегодня после встречи с Душаном ею еще больше овладело теплое и радостное чувство. Радовала предстоящая встреча, радовало, что Душан будет рассказывать ей о новой жизни, о России, о русских людях, об их литературе. Ведь он так много читал!

Погруженная в свои мысли, девушка прошла мимо цветочного магазина. В голове ее вдруг мелькнула мысль: вчера у нее впервые в жизни была зарплата. Она повернулась и вошла в магазин.

Две пожилые дамы за прилавком покачивали головою и улыбались, пока она выбирала двенадцать чудесных темно-красных роз. Они не могли понять, как в теперешнее беспокойное время кто-то может покупать цветы.

Мариенка шла по улице с букетом в руках и улыбалась. Она поставит розы в вазу, и вся комната будет благоухать.

У тротуара остановился тяжелый грузовик. Из кабины выскочила девушка с густыми светлыми бровями и вздернутым носом. На ней была военная гимнастерка, и девушка очень походила на героиню с киноплаката, только была чуть моложе. На голове ее была шапка с красной звездой.

Девушка подошла к Мариенке и с русским акцентом спросила, эта ли дорога на Детву. Мариенка показала ей направление и долго смотрела на молодую партизанку с любовью и даже завистью.

«Из каких дальних краев пришла она, чтобы сражаться за нас! Это настоящая героиня!» Мариенке очень хотелось обнять девушку. Сама того не ожидая, она вдруг протянула ей руку с букетом роз.

— Это в знак благодарности русской от словачки, — прошептала она взволнованно.

Русская поняла, поцеловала ее в щеку, потом крепко пожала руку и спросила, как ее зовут.

— Мария Захарова, — ответила Мариенка.

В глазах партизанки появились слезы.

— Мария, Маруся — так звали мою маму, — сказала она по-русски. — Ее убили немцы. — Она оглянулась на партизан, которые нетерпеливо звали ее из грузовика, а потом еще раз сжала руку Мариенке и сказала: — Меня зовут Наташа, не забудете?

Повернулась и скрылась в кабине. Помахала ей через окошко и улыбнулась.

Мариенка отправилась домой. У ратуши собрались люди. Пять партизан с автоматами конвоировали группу пленных эсэсовцев. Немцы бросали на людей злобные взгляды.

Потом по Дольной улице с шумом проехали грузовики, они везли людей на фронт.

За кладбищем у вербы стояли на посту два партизана. Остальные ребята из группы Имро лежали в высокой траве. Одни старательно жевали домашний хлеб, другие пересчитывали гранаты, разложив их рядом с собой, третьи спокойно курили.

Имро Поляк снял тяжелые солдатские башмаки и опустил ноги в воду ручья, однако долго их там не держал, ведь солнце давно село за холм и жары не было. Имро немного попрыгал босиком по меже, уселся на клевер и принялся обуваться.

Услыхав шум автомобиля, донесшийся с той стороны ручья, Имро прошел по узкой пружинящей доске над водой и на углу, где деревянный забор кладбища смыкался с каменным, встретился с капитаном Хорватом, только что выскочившим из автомашины. Со лба капитана градом катил пот.

— Где командир? — закричал капитан. — Мне нужен командир!

Имро смахнул со лба непослушную прядь волос и охотно ответил:

— Командира нет. А что вы хотели?

— Как это нет?! — возмутился капитан. — Кто же здесь старший?

Имро поглядел на него искоса и усмехнулся:

— Дело у командира. Но если вы так уж хотите, то я здесь старший, я командир группы.

— Ну хорошо, — пробормотал капитан, бросив на него удивленный взгляд. — Так вот, немцы оказывают сильнейший нажим на наши части у Гиб. У них танки. Немедленно отойдите к долине, они могут быть здесь через несколько часов. Я отправляюсь вперед организовывать солдат.

Имро недоверчиво посмотрел на него. Он медленно застегнул рубашку, подтянул пояс, как бы почувствовав ответственность, которая ложится на него, потом покачал головой и пожевал губами:

— У Гиб? Так ведь это ваш участок, кто же там теперь командует?

— Поручик Сокол, ему я передал командование, — ответил капитан и нетерпеливо посмотрел на часы.

— Вы полагаетесь на Сокола, который был командиром гарды! Да разве можно? — заметил Имро раздраженным тоном.

Капитан достал из серебряного портсигара сигарету, взял ее в рот, потом вытащил, пожал плечами и сказал: