Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Михаил, — остановил Касаткина Черемушкин, — мы с Сабуровым подождем и понаблюдаем. Вернись назад. Распряги лошадей. Жаль! Погибнут животные. Отошли-то всего с гулькин нос… Давай! Поспешай!

Касаткин вернулся очень быстро, выполнив просьбу командира. Он знал, что привязанные вожжами к дереву лошади погибнут от голода.

Завидев нового человека со связанными руками и рюкзаком за плечами штандартенфюрер Ганс Ганке проявил замаскированный интерес к нему, лелея тайную надежду обрести единомышленника. Ему временно, до выяснения личности, развязали руки.

Черемушкин вопросительно посмотрел на нечаянного пленника. Тот, догадавшись с кем имеет дело, медлил, боясь ошибиться.

— Делайте со мной, что хотите. Но я — русский, советский летчик, сбитый вчера над деревушкой Васькины Дворики немецкими ночными истребителями «фоккер»… Бежал. Затем попал в плен к фашистам.

— У вас имеются какие-либо документы, свидетельствующие, что вы говорите нам истинную правду? А может быть, вы из той же компании и перестреляли своих спутников при дележе добычи? Ну, как? Одна шайка?

— Вчера мне попалась легковая автомашина с немецким полковником… В планшете, видимо, есть карты и записные книжки. Вот это и будет моим алиби. А свои документы я вынужден был запрятать от наскочивших на меня полицейских. Искал. Но где теперь их найдешь?

— Кто вы по званию? Фамилия? Имя? Дислокация вашего авиаполка?

— Шелест, Анатолий. Звание — капитан. Дислоцировался полк, в котором служил и буду служить, в Дубовке.

— Лучше, конечно, чтобы у вас имелись какие-либо документы. Все правильно: мог быть такой человек, о котором вы со мной поделились. Карты и записные книжки, о которых вы говорите, алиби для вас не могут служить. Ну, задумайтесь о положении вещей: вы могли ликвидировать того самого капитана Шелеста с далеко идущими целями… Возможная акция? Вполне. Так давайте начистоту.

«А не оказался ли я в новой банде? — с тревогой подумал Шелест. — А-а! Все равно для меня заднего хода нет. Но интуиция, интуиция, черт побери!.. Это люди с Большой Земли. Вероятнее всего, — разведчики… Скажу сейчас пару горячих слов».

— Мне лично, кроме жизни, терять нечего. Слышишь ты, гегемония!

— Не спеши! — остановил его человек с пронзительно темно-синими глазами. — Распетушился. «Вот мудрец перед Дадоном, встал и вынул из мешка золотого петушка»… Документики хотя бы какие-нибудь есть?

— Ты же мне третий раз долдонишь одно и то же… документики? Холера меня возьми и не выпускай на волю!.. — Незнакомец вытер губы пятерней левой руки. Лицо его побледнело, но тут же свежий румянец разлился по небритым щекам. — Да вы же свои! Ени-пони-калина красная! — будто захлебнувшись и в то же мгновение словно активно выталкивая из гортани воду, стал ронять слово за словом новичок. И, наконец, справившись с минутной спазмой, неожиданно для всех он выкинул коленце: сделал стремительное двойное сальто. Опрокинувшись на спину, раскинул руки и закрыл от нахлынувшего блаженства глаза. На губах его бродила улыбка.

— Чудак человек! — усмехнулся Черемушкин. — Мальчик с бородой. А если ошибся и шлепнем?.. Тогда что?

— Нет! Здесь чудеса! Здесь Русью пахнет! Земляки! Братишки! Милые вы мои ребятишки!.. — Шелест сомкнул ресницы, из-под которых поползли по щекам скуповатые слезинки. Не сдержался.

Разведчики, свободные от всяких дел, стояли вокруг чудного незнакомца и, как всегда, были начеку.

— С какой стати вы меня в шпионский кадр зачислили? Я — Анатолий Шелест! Гвардии капитан… Из отдельного авиатранспортного отряда. Но нет у меня бумаг. Вы же сможете связаться по радио? У вас же, наверняка, рация имеется. Доверяю вам свои позывные отряда. Русский, советский капитан Шелест просит…

— Ладно. Не глагольте лишнего, капитан… Проверим. Пока еще не вечер. Это в переносном смысле. Разворачивайте, пока еще не стемнело, планшет.

Черемушкин внимательно изучил обе карты. Одну из них рассматривал дольше. Задумался. Затем доверительно опустил руку на плечо летчика.

— Знатные документы. Одной из карт цены нет. Это сведения об армейской группе «Феникс». Какой интересный фланг этой птицы: и по фронту и в глубину! Как на ладони! Ладный подарок! Я, наверное, срисую эту картину на свою карту. Ты, давай, пока буду переносить сведения на свою, рассказывай о своих мытарствах. Слушай, капитан! Чувствую по рассказу твоему — натерпелся немало. Открою тебе один секрет: сегодня, в ноль-ноль часов московского, пришлепает к нам самолет, чтобы взять на борт пленного. Штандартенфюрер знает. Иначе — сам понимаешь…

— Вы хотите отправить и меня этой оказией, к своим? — сжав ладонь Черемушкина, сиплым от переживания голосом спросил Шелест.

— Да. Думаю так. Вы, наверное, догадались, что собой представляют мои люди? Ни фамилии своей, ни звания открыть не могу. Не положено. Причину вы знаете. В часть свою вы попадете не враз. — Черемушкин развел руками: — Не горюйте и не огорчайтесь. Все в конце концов утрясется. Буду на связи — передам своим, что ты — мировой парень. Встретимся когда-нибудь с тобой — не откажись… Но сейчас извини, дел невпроворот.

— С добрым подружиться — путь Луны пройти, — произнес Шелест и отошел в сторону младшего сержанта Антонова под его временную опеку. Иначе поступить командир разведгруппы не мог.

— Евгений, послушай меня. — Подошла к Черемушкину Коврова. — У нас по расписанию сеанс радиосвязи с «Беркутом» — в двадцать три часа. Что скажешь отец-командир?

— Нам заказано выходить в эфир до ухода отсюда. Этого и ожидают немецкие радиопеленгаторы. Понимаешь, через час после радиосвязи мы будем ждать посадки вызванного самолета. Представляешь, какой карнавал мы с тобой устроим.

— Но и «Беркут» может понять, что у нас не все ладно…

— Не думаю, Наташа. Радист «Беркута» поймет, что мы под хорошим «колпаком».

— Прости, я не подумала. После взлета самолета остаемся на прежнем месте?

— Вряд ли. Оставаться здесь небезопасно. К утру разведгруппа может оказаться в кольце. Ну, и… Ровно в двадцать три тридцать включаешь рацию и прослушиваешь эфир. Запас батарей пока прежний?

— Да.

— Скажи Цветохину и Мудрому пусть помогут тебе приготовить бутерброды с тушонкой и по стакану кофе из термоса. В общем-то, «кукурузник» — птичка-невеличка. Не хотелось бы по ночному лесу рыскать…

Вязкая ночная темнота опустилась как-то сразу, и все вокруг стало настороженно-таинственным, как незнакомый, не раскрытый человеком мир. А время шло своим чередом, стремительно приближаясь к полуночи.

Капитан Черемушкин, взяв с собой Мудрого и Антонова, направился к взлетно-посадочной полосе, чтобы убедиться, все ли готово для приема самолета. Остальные под командой старшего сержанта Касаткина оставались на избранной стоянке.