Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Да! Будут ли по-доброму помнить нас потомки наши? — неожиданно, возможно для собственного успокоения и надежды на справедливость, тихо, произнес старший сержант. И потом с какой-то внутренней болью продолжил — Может случиться, какой-либо чинуша с белыми руками, гладенький и прилизанный напомнит с трибуны о величии подвига павших на поле брани и оставшихся в живых седых ветеранов Великой Отечественной, давших жизнь новому поколению. А назавтра этот великолепный ЧИН, напрочь забудет о своих словах, которые рассеются, как дым, испарятся, как павшая на землю роса при первых лучах солнца. А ведь сколько крови, жизней, человеческих страданий и горя принесла грозовая туча небывалой на Земле бойни!.. — Касаткин вздохнул и виновато встретил взгляд товарища и командира.

— Не переживай, Михаил, — отозвался Черемушкин. — Не от первого слышу. Но подвиг советского народа не уничтожить никаким силам. Наш праздник с тобой еще впереди, наступит когда-нибудь день Победы.

Со двора донесся неясный, ритмически клацающий звук.

— Михаил! Ну-ка узнай, что стряслось, — настороженно прислушиваясь, попросил Касаткина Черемушкин.

Но дверь распахнулась, и в комнату поспешно вошел сержант Мудрый, сменивший в засаде у пулемета ефрейтора Цветохина.

— Товарищ капитан, немцы пожаловали. Но… время еще есть, — предупредил он движение командира резко встать. — Две тяжелые грузовые автомашины появились со стороны населенного пункта Кобылино и остановились напротив хутора. Причем, одна из них тотчас же, на средней скорости, направилась к хутору. Не доехав метров двадцать до ворот и не выключая дальнего света, она остановилась, из кузова, по команде выскочившего из кабины офицера, стали кучно выпрыгивать автоматчики. Трудно, очень трудно, товарищ капитан, было мне сдержаться, чтобы не полоснуть длинной очередью! — Он вытер ладонью выступившие на лбу капельки пота. — Непонятно почему, но прозвучала с обратным значением команда, и солдаты вновь заняли свои места в автомашине. Она развернулась и пошла к дороге. К автомашине же стоящей на шоссе подошли бронетранспортер «Ганомаг» и броневик.

— Время — четвертый час утра, — посмотрев на часы, уточнил Черемушкин.

— Да, ночь перед рассветом, товарищ командир, — добавил к чему-то Касаткин.

— Внимание! Отходим задами хутора по лесной опушке, к высоте «двадцать девять дробь семь». Не торопись — но поспешай…

Пропуская мимо себя цепочку разведчиков, Черемушкин, слившись с пышной кустарниковой растительностью, с минуту рассматривал в бинокль сереющее шоссе, на котором уже стояла только одна крытая брезентом грузовая автомашина, а рядом с ней, разделенные по отделениям, выстроились немецкие солдаты-автоматчики. Бронетранспортер же находился на полдороге к хутору Калинич, и свет его фар как бы плавал в светлеющей дымке утреннего рассвета.

Капитан Черемушкин уже понял; что высота, к которой он стремился, может стать объектом повышенного внимания со стороны руководителя группы преследования, как лучший пункт наблюдения за местностью. Но избрал ее как промежуточную остановку для формирования дорог при движении к населенному пункту Стрекалино, что в границах квадратов «двадцать восемь» и «двадцать девять», которые находились в непосредственной близости к Станичке. При этом он понимал и грозящую ему опасность, если по какой-либо причине вынужден будет задержаться непосредственно на высоте или на прилегающей к ней местности. В этом случае, при стремительно наступающем рассвете схватка с противником станет неминуемой. Уцелеть? Как? И все же какой-никакой, а один шанс из ста оставался.

Достигнув подошвы высоты, Черемушкин отверг мысль о необходимости, теряя время, идти к вершине. Обтекая ее западной стороной, разведгруппа углубилась в лес, направляясь к дороге Калинич-Станичка.

Близкая немецкая речь, раздавшаяся совсем рядом, могла означать только одно: впереди находилась сильная вражеская застава. Отошли назад и взяли левее. Результат тот же. Присутствие на лесной дороге немецких застав и дозоров шлагбаумом преграждало путь разведчикам. В сложном положении они оказались: впереди — противник, позади — озеро с топкими берегами, налево — хутор Калинич, вероятно, уже занятый под штаб группы преследования, направо — все та же, блокированная лесная дорога.

Вновь предприняли попытку прорваться к шоссе Станичка-Кобылино, но теперь уже левее высоты. Встретилась неглубокая, но протяженная, с ровным профилем дна извилистая, заросшая по склонам густым кустарником, балочка.

Пунцовым румянцем заалел восток. Наступило утро нового земного дня. Оживал лес, разбуженный птичьим переполохом; Незначительной детали на местности — змеившейся на юго-запад балочки — на карте у Черемушкина не оказалась. Она была, она существовала.

Вскоре их остановил ровный, неторопливый разговор, доносившийся из-за очередного крутого поворота. Надеясь, что он в безопасности, немец, беспечно; рассказывал кому-то о своем прошлогоднем, летнем отпуске домой с такими подробностями, что русскому Ивану, казалось бы, изощрённому в отборной матерщине, пришлось бы, пожалуй, только хмыкнуть и от зависти развести руками. Черемушкин приостановил движение и подал знак впереди, идущему младшему сержанту Антонову. Тот поднялся к полосе зарослей, прилег и потом исчез из поля зрения. Через пару минут он колесом скатился по зеленому склону балочки.

— Товарищ капитан! Немцев семеро. У одного переносная радиостанция. Старшим у них — здоровый, крепкий, лобастый, смахивающий обличьем и манерами на уголовника, унтер-офицер. Очевидно, немцы устроились на короткий привал. Пьют из термосов горячий кофе, а этот, уголовник, травит байки.

— Понятно, — размышляя вслух, произнес Черемушкин. — Уверен, топают к высоте. На ее вершине установят наблюдательный пункт. Радиостанция — связь его гарнизона со штабом группы преследования. Да простят меня живые и мертвые! Тихо и внезапно — в ножи. Ни одного звука! Радиста не трогать. Только обезоружить. Вперед…

Никто из присевших на глоток горячего кофе немцев так и не понял, с какой стороне нагрянула к нему вспышкой клинка смерть. Радисту дали прийти в себя, и Черемушкин, успокаивая пленного, сказал ему:

— Правдивые ответы на вопросы — гарантия вашей жизни. Надеюсь, понятно? Вы идете к высоте? Ваша задача?

Пленный судорожно сделал несколько глотательных движений, провел ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую щекочущую паутину:

— Наблюдение и информация о всем видимом и слышимом, что касается русской разведгруппы. Как это у вас русских?.. Чтобы не тянуть вола, скажу все, что вас интересует. Русскую разведку повсюду ищут. Сегодня в час ночи перекрыты все известные командованию тропы и дороги. Установлены секретные посты. Усложнена служба дозоров и наблюдения. Дорога Станичка — Кобылино блокирована — мышь не проскользнет. Операция под кодовым названием «Липкая волокуша» не оставляет малейшей надежды миновать этот емкий мешок для непосвященного в ее сложные секреты. Еще: если я — радист спецгруппы, с позывными «Кречет-семь» — через пятнадцать минут не выйду в эфир с высоты «двадцать девять дробь семь», то по нашим следам выйдут поисковые группы горных стрелков из соединения «Эдельвейс». Высоту немедленно займет десант бронетранспортера. Это все что мне известно.