Майкл Пауэлл - Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

Было 7:55. Немецкий карманный линкор «Адмирал граф Шпее» стоял без движения.

Солнце почти скрылось за горизонтом.

В тот самый момент, когда огненный диск исчез в волнах, послышался страшный взрыв, и откуда-то из недр линкора вырвались языки пламени. В воздух поднялись гигантские столбы дыма. Затем послышались новые взрывы. Люди на берегу закричали. В их возбужденных голосах слышался испуг и волнение, страх и ликование. Город наполнился рокочущим гулом. С гибнущего корабля доносились все новые и новые взрывы. Очевидно, на нем взрывался весь боезапас. Прошло всего несколько минут, и пламя охватило его целиком – от носа до кормы. Майк изо всех сил вцепился в микрофон. Он то орал, то запинался, пытаясь описать словами то, что описать невозможно, передать непередаваемое:

– Еще один взрыв!.. Еще один! Из него валит дым. И пламя… Боже, я никогда не видел столько огня! Красные и желтые языки пламени. Прислушайтесь!

Вы услышите грохот взрывов. Зрелище воистину фантастическое! Гигантский ведьмин котел огня!

А на мостике «Аякса» все, включая Харвуда, молчали. Лицо Харвуда сначала налилось кровью, потом резко побелело. Неожиданно он прошагал в переднюю часть мостика, положил руки на поручни и опустил на них голову. Никто не проронил ни слова. Далеко впереди в небо поднимался непередаваемо огромный столб черного дыма. Из динамиков доносился срывающийся голос Майка, фоном которому служили крики толпы и грохот взрывов, доносящийся с гибнущего корабля. Когда Харвуд повернулся, его глаза были красными, и он хрипло пробормотал:

– Вот так, Вуди.

Вудхаус спокойно ответил:

– Так точно, сэр.

Харвуд с трудом взял себя в руки. Теперь все взоры были обращены на него. Он сделал несколько шагов взад-вперед, потом остановился и сказал:

– Сигнальщик, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд»… – Он надолго задумался, пытаясь найти нужные слова, потом сказал: – Да, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд» следующее: «Сегодня спасено много человеческих жизней».

Сигнальщик молча отсалютовал и отправился выполнять приказ. А Харвуд добавил:

– Верните самолет. – После этого он отвернулся и замер, глядя на столб дыма вдалеке.

Вудхаус сочувственно посмотрел в спину адмирала и проговорил:

– Штурман, готовьте «площадку» для самолета справа по борту.

Медли подошел к переговорной трубе и сказал:

– Артиллерия, передайте, пусть самолет возвращается и садится по правому борту.

Подцепить самолет с «площадки» на крюк – операция весьма непростая, и в процессе ее выполнения было потеряно немало самолетов. Но Дранки Левин был знатоком своего дела и сумел посадить самолет на воду точно в том месте, где нужно, поэтому его подцепили и извлекли из воды с первой попытки. К моменту завершения маневра «Аякс» был практически неподвижен, слева быстро приближался «Ахиллес». В течение нескольких секунд два одинаковых крейсера находились борт к борту, но только их разделяло несколько кабельтовых. На обоих кораблях всем морякам, свободным от вахты, было разрешено выйти на палубу. Разрешением воспользовались все без исключения. Все старались найти место с наиболее выгодным обзором. Артиллерийские расчеты столпились в верхней части орудийных башен. Все возвышенные места были заполнены людьми. А потом команды двух кораблей начали приветствовать друг друга и приветствовали, пока не охрипли. На «Аяксе» запели «Выкатывай бочку». На «Ахиллесе» маори на верхушке одной из башен танцевали танец войны. Новозеландцы распевали песни маори – их подхватывали все члены команды и аккомпанировали на гитарах. На «Аяксе» тоже моряки, как могли, выражали свой восторг. Люди почувствовали облегчение после невероятного напряжения последних четырех дней, и их никто и не думал останавливать.

Самым находчивым оказался персонал столовой команды «Ахиллеса», где распахнули двери для всех, выставив на столы припрятанные запасы.

Постепенно восторги стихли, матросы начали расходиться. Харвуд крикнул:

– Сигнальщик!

– Да, сэр.

– Передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд»: «Следуйте за папой». Штурман, видите костер в западном направлении?

– Так точно, сэр.

– Идем прямо на него!

Стоя на балконе Паласио-Сальво Миллингтон-Дрейк глубоко вздохнул и посмотрел на часы. Было ровно восемь часов вечера. Солнце только что скрылось, и небо было залито багрово-красным светом.

– Время рассчитано до секунды, – сказал он. – Ровно восемь. – Потом помолчал немного и добавил: – Сумерки богов…

С наступлением темноты зрелище полыхающего корабля стало воистину устрашающим. Сильные взрывы продолжали терзать стального гиганта, раздирая его на части, и корабль по всей своей длине превратился в один пылающий костер. Вода вокруг него кипела и пузырилась. Когда огонь добирался до артпогребов, расположенных в разных частях корабля, страшные взрывы следовали один за другим. Куски искореженного металла взлетали в воздух и рушились в кипящую воду. Стальная надстройка разваливалась на куски. Корабль стоял на мелководье и уже опустился на дно переломанным килем. Палубы находились в воде. А взрывы продолжали сотрясать его измученное тело; находясь на смертном одре, корабль бился в агонии. Он горел трое суток.

«Такома» стояла в полумиле от него в окружении катеров с «Графа Шпее», аргентинского буксира и нескольких открытых лихтеров, на которых находилась команда линкора. Темные силуэты судов были озарены багряным заревом пожара. Звуки взрывов чередовались с отрывистыми приказами на испанском и немецком языках. Это была странная, дикая сцена. К судам подлетела уругвайская канонерка, ее прожектора были направлены на «Такому». На маленьком мостике рядом с командиром стоял капитан Дав. Командир крикнул в рупор:

– Капитан, капитан «Такомы»!

– Здесь, – откликнулся низкий голос.

– Мне приказано задержать вас от имени Республики Уругвай. Вы активно помогали военному кораблю воюющей страны в уругвайских территориальных водах.

– Я протестую! Это торговое судно и не является частью военного резерва моей страны.

– Вы покинули порт без таможенных документов и без лоцмана. Считайте себя под арестом. Спустите катер!

Последовала пауза. На мостике торгового судна совещались. В конце концов капитан ответил:

– Хорошо, но что мне делать с офицерами и матросами?

– Вы можете привезти их обратно, и они будут интернированы, – был ответ. – Или можете отправить их в Аргентину, и они будут интернированы там. Полагаю, именно таково было ваше намерение. Капитан Лангсдорф на борту?

Вперед выступил человек, до этого стоявший в тени на нижней палубе мостика «Такомы».

– Да!

– Я поднимаюсь на борт.