Владимир Полуботко - Железные люди

Ну и как же быть?..

На момент развода — старшему сыну Рымницкого было шестнадцать лет — почти взрослый парень; следующей по возрасту дочери — четырнадцать, а младшему сыну было восемь, это ещё совсем малыш. Сложный клубок из разных возрастов, с которым надо было возиться. И всё шло прахом…

Рымницкий счёл для себя невозможным и даже постыдным делить квартиру и имущество и почти всё, кроме самых необходимых вещей, оставил семье.

Та новая жизненная встреча, которая так круто изменила судьбу Рымницкого, состоялась при наличии следующих пространственно-временных характеристик:

— год — 1981,

— город — Ростов-на-Дону,

— Рымницкому — сорок один год,

— прекрасной и таинственной незнакомке — восемнадцать лет.

И это после всех раздумий о трудной судьбе и законных правах женщины, имевшей несчастье выйти замуж за моряка-подводника!

Незнакомка — брюнетка с простым нормальным лицом и крепкою фигурой — мыла посуду в кафе, и Рымницкий, приехавший в Донскую Столицу ненадолго погостить у своих близких родственников, увидел её совершенно случайно, решительно и гневно зайдя за перегородку в запретную для посетителей зону, — искал запропастившуюся куда-то нерадивую официантку — старую, нахальную и с двойным подбородком.

Девушка мыла ненавистную посуду и плакала. Её обижало тамошнее начальство: кто-то чего-то от неё домогался, кто-то заставлял работать свыше всяких сил и кто-то чего-то при этом недоплачивал…

Руки и ноги у неё были необыкновенной красоты, ну а бюст, угадывавшийся сквозь замызганную одежду, — такие бюсты встречаются разве только у кинозвёзд или у фотомоделей в западных порножурналах.

Времени было очень мало: Рымницкий был в Ростове проездом на Кавказ, и жизненные решения ему, всё ещё находящемуся в шоке после развала семьи, представлялись сейчас выполнимыми так же просто и так же строго, как действия на атомной подлодке: лево руля — право руля; всплытие — погружение; выстрел — поражение цели.

Денег у Рымницкого было по местным понятиям, очень много, и он легко помог девушке оставить эту работу, не требуя ни расчёта за проработанные там две недели, ни даже трудовой книжки.

Тамара (так звали девушку) сразу же, однако, дала понять, что не намерена расплачиваться за все благодеяния доброго незнакомца единственным, что у неё было.

А тот и не настаивал.

Действовал спокойно и обстоятельно: пригласил туда, пригласил сюда, между делом беседовал, терпеливо выяснял точки зрения и жизненные установки.

После мероприятий под названием «ресторан», «городской пляж», «волейбол», «катание на лодке» и «театр» Рымницкий решил вырваться из Ростова и посетить что-нибудь из окрестных достопримечательностей: руины древнегреческого города Танаиса где-то в пространстве между Ростовом и Таганрогом или знаменитую станицу Старочеркасскую — колыбель донского казачества.

Выяснилось, однако, что в Танаис, стоящий в дельте Дона, можно добраться всё же только на электричке, то есть путём не интересным — дельта, оказывается, не во всех своих протоках судоходна. А вот зато в Старочеркасск есть возможность домчаться по воде, да на подводных крыльях! Последнее показалось предпочтительнее, и вскоре странная, явно несовместимая парочка мчалась вверх по Дону на стремительном теплоходе с острым и задранным вверх носом. Мчалась прочь от действительности — куда-то в мечту.

Заболтавшись, чересчур уж тщательно выясняя точки соприкосновения и зрения, они проскочили мимо Старочеркасска, а спохватившись, решили выйти на следующей же остановке и тут же на чём-нибудь попутном вернуться в пропущенный Старочеркасск. Пассажиры подсказали, что следующим будет хутор Арпачин. Спасибо, спасибо… Вот там и выйдем.

Вышли.

Ему сорок один, ей восемнадцать.

Безлюдный причал с шаткими перилами. Чайки. Невообразимо красивый Дон, тихо плещущий в почерневшие и покрытые мхом и водорослями сваи. На противоположном берегу — зелёная степь вперемежку с какими-то рощами. Чистое голубое небо… Этого не поймёт и не оценит никакой ни художник, ни поэт; это оценит и поймёт только тот, кто всю свою сознательную жизнь положил на погружения и всплытия, на атомные подводные лодки, на морские глубины, на ежесекундную готовность к чему-то ракетному и третьему мировому!..

Но надо было что-то делать дальше, куда-то двигаться. Просмотрели расписание, поговорили с кассиршей, которая сидела за окошком в купальнике и налаживала какую-то рыболовную снасть. Плоховато дело… А железных дорог и автобусов здесь не водится… И попутных машин не предвидится… Влипли, что ли? Или не влипли?

Прошлись по улочкам хутора и — ни единого человека. Ни за заборами, ни в окошках убогих хат, ни в дверях или на крылечках — ни души. Разве что только куры с паническим кудахтаньем изредка перебегали пыльную дорогу. И сады, чуть шумящие от лёгкого ветерка. А в садах — оранжевые и золотые абрикосы на зелёных ветках.

Вышли на берег, и там тоже — пусто. На боку валяется ржавый буксирный катер. И это всё.

Но ивы, ни о чём не подозревая, живописно склонялись над водою, а жёлтый песок на берегу прямо-таки приглашал полежать, позагорать.

Расположились на берегу: что-то расстелили, что-то выложили из сумки. Рымницкий сразу же разделся. Оставшись в одних плавках, аккуратно сложил вещи. Он во всём любил аккуратность.

Почти незнакомая девушка — не раздевалась и странным образом сидела на коврике, выставив в сторону Дона босые ноги с красным лаком на ногтях и задумчиво глядя на зелёную полосу далёкого правого берега.

— А ты чего не раздеваешься, Тома? — удивился Рымницкий. — Неужели не хочешь купаться? Жара-то какая!

— Ой, хочу!..

— Так чего же?

— А не могу.

— Почему?

— А у меня нету купальника.

— Но ведь вчера… тогда, на пляже, у тебя был купальник… А сейчас — куда делся-то?

— Так то ж был чужой. Я его попросила тогда у одной девочки… у соседки — со мной на квартире живёт… А сейчас опять попросила, а она не дала.

— А почему не дала?

Тамара замялась.

— Она говорит мне: ты там будешь с кем-то в моём купальнике, а я здесь одна оставаться должна, что ли? Ну и не дала… А что же мне делать — разделить тебя пополам, чтобы и ей, и мне хватило?.. Игорь, иди купайся сам! — неожиданно просто предложила Тамара.

— А я так и сделаю, — ответил Игорь Степанович и бросился в воду.

Мощно работая руками, поплыл прочь от берега. Потом с открытыми глазами пошёл на погружение, продолжая двигаться вперёд. Дон изнутри!.. Фантастика!.. Это тебе не пролив между Суматрой и Малаккой!.. Вынырнул. Оглядываясь назад, залюбовался: красивый пустынный берег, красивые камыши, красивое дерево, красивая и почти незнакомая девушка под ним. Красивая и почти незнакомая Россия… Здорово!.. Жаль только, что Тома не плавает, не купается. Может, и в самом деле — нельзя девочке? Или настроения нет? Или с купальником и впрямь всё так и обстоит? Или это каприз у неё? Или какая-то форма женского коварства?