Бранко Чопич - Суровая школа (рассказы)

— Охо-хо, надули вас наши! — снова взвился стрелой Хусо, точно сел на осиное гнездо. — Что скажешь, солдатик, видел ты этого ловкача, да прославится твоя мать! Ей-богу, сейчас чей-нибудь старичок толчет орехи задом.

— Это нас, похоже, нащупали, — вытаращился Марко. — Не говорил ли я еще вчера вечером: они вот роют укрытия для прислуги, а вы лежебоки, вам и заботы нет. Вам что Марко говорит, что собака лает.

Второй снаряд засыпал батарею землей и осколками.

Лежа ничком, Марко приподнялся на руках и огляделся.

— Все ли целы, а? Ну и меток, чтоб ему!

И только когда поднялся с земли и отряхнулся, заметил старуху, которая с трудом держалась на ногах, стоя возле ограды сливового сада. Он подскочил к ней и гаркнул:

— Ого, ей-богу, это твой Дедо угодил тебе осколком в плечо. Эй, вы там, скорее дайте бинт!

Ошеломленная старушка с удивлением разглядывала свой окровавленный рукав и лишь спустя какое-то время обрела дар речи.

— Видел ты такого выродка, чтоб стрелял в свою мать? Вот какие вы, сыновья. Ты его роди, вскорми грудью, а он тебя убьет, разбойник.

Словно этот упрек был адресован ему, Марко вдруг встал на защиту всех сыновей в мире.

— Да и вы, матери, немногим лучше нас! Вот хотя бы моя покойница, пусть пухом ей… пусть пухом ей будет то облако, под которое отлетел пепел от ее опанков вместе с пеплом от дома и хлева… Только и знала мамаша, что шуметь и ворчать, словно мельничный жернов: и кутила-то ты, и пьяница, и убийца, и жандармы-то никогда не отходят от наших ворот, и хуже-то ты самого последнего коммуниста… Да простит меня бог, бывало, и вилами должен был ее протянуть вдоль спины, хотя и была она мне мать родная… Ну вот так-то, товарищ мусульманка, матушка ты моя милая, и пусть живет твой Дедо уж какой есть, черти с ним потом будут пуд соли есть!

Четника Драго Кечу захватили в плен партизаны. У него нашли письма его родного брата Милоша Кечи, партизанского взводного. Этого было достаточно, чтобы наш подозрительный начальник разведки Хазим вызвал Милоша в штаб для объяснения. Оказалось, что и у Милоша хранятся письма брата. Когда мы прочитали все письма и разложили их по числам, получилась такая история:

«Дорогой и любезный брат мой Драго!

Послушался я, стало быть, нашего батю, который определил тебя как старшего в четники, а меня, младшего, направил в партизаны. Оторвал он меня от скотины и послал к партизанам как есть — гола и боса. Дескать, в таком виде больше мне будет у партизан почета и уважения. Партизаны, мол, к бедняку особое уважение имеют.

Иди, говорит, Милош, сокол мой! Не худо нам и на той стороне заручиться поддержкой своего человечка. Так что в случае, ежели партизаны одолеют, ты нас под защиту возьмешь, а ежели четники пересилят — тут, смотришь, Драго подоспеет.

Брат мой Драго! А на сердце камень у меня лежит тяжелый. И еще в голове у меня сомнение из-за турок. Этих самых турок тут целых два человека, и, глядючи на них, особо к ночи, ох как тошно делается мне: боюсь, но прирезали бы они меня сонного…

Поскольку ты со своими четниками стоишь теперь на селе, присмотри за Зекулей. Такой коровы днем с огнем не сыскать, телята от нее недаром на всю округу славятся. Как только мои партизаны захватят село, тут уж я расстараюсь оберечь нашу Зекулю.

Отпиши, как вы там поживаете и какая кормежка в вашем войске. А наш комиссар честит вас по-всякому и говорит, что вы предали родину.

На том ставлю точку. Зекулю береги как зеницу ока, а бате и матери поклон передай, а еще всем, кто мени помнит.

При сем остаюсь

«Дорогой мой брат Милош!

В штабе мне удалось выведать, что сегодня в ночь мы оставляем село, а завтра с утра его займут ваши партизаны.

Зекуля наша, благодарение богу, жива и здорова. И я ее, словно родную мать, берег, а теперь вот оставляю тебе и целиком на тебя полагаюсь, потому — ты и сам понимаешь — без короля и без королевства еще можно кое-как перебиться, а без коровы уж никак нельзя.

От итальянцев перепала нам малая толика муки да макарон, зато уж боеприпасов подкинули они нам — не счесть. А только скажу тебе по совести: стрелять мне по вашим партизанам нет никакой охоты, да куда подашься, ежели офицер за спиной стоит и вообще задаром кормить никто не станет.

Батя наказывает тебе перетерпеть всяких турок и католиков, потому что по нынешним временам свои люди должны быть в каждом войске, какое оно там ни есть. Потому как теперь такая неразбериха кругом творится — не поймешь, кто пьет, а кто платит.

А мать, как есть, целыми днями плачет, сокрушается, что брат по родному брату стреляет. Видит бог, я-то все больше в воздух палю, а вот с вашей стороны какой-то черт так и косит наших четников из пулемета. Видно, басурман какой-нибудь. Турки — они ведь добрые стрелки, и серба кокнуть для них одно удовольствие.

Жду ответа, как соловей лета. А Зекуля снова стельная, так что за мою приятную новость причитается с тебя магарыч.

Шлет тебе добрые пожелания

Несколько месяцев спустя:

«Здравствуй, дорогой товарищ и брат Драго!

Письмо это оставляю у маленького пионера Стояна. Мы отступаем, так как ненавистные оккупанты со своими лакеями-четниками прорвались в село. Но удалось это им только благодаря превосходству в технике, а также потому, что во главе их стоит шайка предателей.

У меня было твердое намерение эвакуировать Зекулю, чтобы она не попала в руки бандитов, но батя нипочем мне ее не отдал, так как он, двоедушный и неустойчивый крестьянин-середняк, все норовит и нашим и вашим угодить — словом, голова в огороде, а ноги в поле, как говорят наш товарищ комиссар и товарищ Ленин.

А еще довожу до твоего сведения, что ты по своей несознательности обманут, а король предал страну и цели народно-освободительной борьбы. Лично я стыжусь того факта, что мой брат находится в банде четников, потому что это здорово подрывает ко мне доверие и портит анкету.

Про Зокулю стараюсь не думать, хоть душа у меня, как у бывшего первостатейного скотника, ноет и болит. Но теперь мы боремся за общенародную Зекулю, за такую корову, которая будет давать молоко всей стране — не знаю только, поймешь ли ты это при своей несознательности.

Обзывать пулеметчика басурманом ты не имеешь никакого права, так как в нашем вооруженном братстве все равны. Если хочешь знать, из пулемета строчу я, а помощник у меня мусульманин, мой брат по оружию. И мы все вместе сознательно бьем фашистскую банду с помощью наших союзников и друзей.

Писать больше не о чем, так как все данные исчерпаны. Напоследок предлагаю тебе стать сознательным товарищем и влиться в наши ряды. Потому шлю тебе боевой партизанский клич: