Николай Асанов - Катастрофа отменяется

— Пакет у меня! — сообщил Сибирцев, садясь вместе с Демидовым и Голосковым в машину.

Они вошли из темноты в комнату, и яркий свет на мгновение ослепил их.

— Так, — сказал Демидов, прочитав сопроводительную бумагу и передавая ее Голоскову. — Наша задача — овладеть мостом через Нордфлюсс в Дойчбурге.

Голосков прочитал бумагу, перевернул ее обратной стороной, словно надеялся увидеть там еще какие-нибудь инструкции. Потом бережно сложил ее и запер в железный ящик.

— Значит, не напрасно работали с макетами, — улыбнувшись Демидову, сказал он.

И Сибирцев понял, что в батальоне уже давно отрабатывали задачу.

Демидов извлек из переданного ему Сибирцевым пакета фотоснимки и разложил их на столе по номерам.

— Тот самый мост!.. — обрадованно воскликнул Голосков, взглянув на снимки.

— Правильно. Тот самый, — подтвердил Демидов. — А теперь давай рассмотрим, что к нему.

Офицеры склонились над столом.

На первом снимке мост через Нордфлюсс и город Дойчбург были сняты сверху, видимо с самолета. Земля внизу клубилась дымками зенитной стрельбы. Мост находился в предместье города, в восточной стороне.

На следующем снимке были видны только восточная часть предместья, тот же мост и поле перед ним. Здания возле моста с той и другой стороны реки еще не распознавались отчетливо. По было понятно, что для захвата моста не надо врываться в самый город, перед мостом большая площадка, к тому же изрытая воронками от бомб, на которой можно приземлиться и собраться, а если понадобится, то и принять бой, так как воронки вполне укроют парашютистов.

Третий снимок и все последующие были сделаны разведчиком. Он сфотографировал мост с разных сторон. На этих снимках были отчетливо видны каменные строения по обеим сторонам моста, очень старинные, с готическими башенками, сложенными из гранитных валунов, должно быть оставшиеся еще от тех времен, когда хозяева Дойчбурга взимали мостовую пошлину с проезжавших здесь путников. Теперь в этих каменных башнях находилась охрана моста. Заштрихованные пятна в устоях показывали заложенные немцами заряды взрывчатки.

— Да, работа, — медленно выдохнув воздух, сказал Демидов. — Как будто уже побывал там. Очень прошу, передай нашу благодарность тому, кто делал эту работу.

— Да я и сам не знаю, — усмехнулся Сибирцев.

— Ладно, ладно, — сказал Демидов. — Я тайн не выпытываю. Я просто прошу от нашего имени поблагодарить их за все, что облегчит наш труд. А труд будет большой…

В этом признании предстоящего труда не было ни боязни, ни сожаления. В нем звучала уверенность, что все будет сделано как надо.

И Сибирцев понял, что каждое добавочное знание только поможет Демидову. Он сказал:

— Все эти снимки сделала Марина…

— Марина? — Демидов смотрел широко открытыми, удивленными глазами. — Да как же она смогла?

— Мы-то с тобой можем?

— Да ведь мы идем с оружием. А она…

И оба замолчали. Молчал и Голосков. Он не знал Марины, но, если его начальник поражен и восхищен, значит, девушка что надо! И он сочувственно ждал, что скажут о ней еще.

Но для Демидова имя Марины прозвучало как напоминание о том, что он должен сделать все как можно лучше, чтобы ее трудная работа не пропала даром. Он знал эту работу! А Сибирцев думал, сумеет ли увидеть Марину до начала наступления…

— Товарищ капитан, телефонограмма, — послышалось за дверью.

— Давай, давай, — ответил Демидов.

Собрав снимки и передав их Голоскову, он торопился перейти теперь к очередным делам.

Расшифровав телефонограмму, сказал Голоскову:

— В четыре ноль-ноль. Подъем в три двадцать, а сейчас пусть люди отдыхают. — Но в голосе его послышалось какое-то недовольство.

— Что-нибудь случилось? — спросил Голосков, привыкший понимать настроение командира.

— Присылают нового связиста, — сердито ответил Демидов. И пояснил Сибирцеву: — Наш связист в госпитале. А с новичками, сам знаешь, трудно срабатываться, да еще в операции.

— Ну, отдел кадров знает, кого послать, — успокоил его Сибирцев, втайне же посочувствовал Демидову.

— Сейчас я тебя провожу, — не принимая утешения, сказал Демидов. — Надо еще подготовить самолеты.

Уже прощаясь, Сибирцев сказал:

— В самом крайнем случае взорвешь мост и отходи на восток. Немцы его подготовили к взрыву, так что тебе надо только отыскать мины.

— Этого не будет, — сердито сказал Демидов. — Взорвать мост, а танки будут стоять на берегу? Ты лучше поторопи танкистов, чтобы вовремя поддержали нас.

— Мы придем к девяти часам…

— Ничего, я смогу и до двенадцати подождать, — уверенно сказал Демидов.

Голосков подтвердил кивком головы это обязательство.

— Ну, все! — Демидов закрыл планшет, протянул обе руки Сибирцеву. — Ты в штаб?

— Нет, сначала заеду к Хмурову.

— Ну, будь здоров! До встречи в Германии! — торжественно сказал Демидов и торопливо попрощался. Было видно, что он уже с головой ушел в свои заботы.

Хмуров сидел у телефона и сердито кричал в трубку. Увидев Сибирцева, он прервал разговор, встал, коротко сказал:

— Лейтенант Стрельцова выехала в штаб армии, — и уже более доверительно добавил: — Вот все еще доругиваюсь по этому поводу… Говорят, сама изъявила желание. А мне ничего не сказала, — с обидой закончил он. — Ну, а вы как?

— Да вот отправляюсь на операцию.

— Жаль, жаль, что вы так поздно. Она только что уехала. Может, еще догоните…

— Вряд ли.

Хмуров взглянул на расстроенного Сибирцева, и в глазах его мелькнуло сожаление. Однако промолчал.

По дороге на аэродром Сибирцев с горечью думал, что ради его, Георгия, спокойствия Марина умолчала при последнем свидании об уходе на новую операцию. А может быть, он сам был так недогадлив, что не понял ее?

Проводив Сибирцева, Демидов долго стоял на аэродроме, глядя в темное небо, прислушиваясь к отдаленному грому, который становился все яснее и достигал этих мест, накатываясь длинными волнами. Так слышится морской прибой.

— Двадцать три пятьдесят, — кашлянув, сказал Голосков. — Я пойду приготовлю карты…

— Хорошо, — глухо ответил Демидов. — Снаряжение я проверю сам.

Голосков ушел. На краю аэродрома он оглянулся и увидел капитана на том же месте. Он чернел неподвижным силуэтом на фоне посветлевшего на восточной стороне неба.

О чем думал Демидов в этот короткий час одиночества? О чем думают люди в предвидении опасности? Стараясь отогнать от себя навязчивые мысли, тяжело ступая по гудящей земле, Демидов пошел к транспортным самолетам. При этом шаги его становились с каждой минутой легче и увереннее. Теперь он был занят только своим непосредственным делом, думал о своих людях, об их вооружении. Все вдруг стало привычно и просто.