Петр Лебеденко - Красный ветер

Запричитали те, кто еще вчера уповал на скорую победу Франко и потирал руки от восторга: сегодня фашисты поставили на колени Испанию, завтра наведут порядок кое-где еще…

Сейчас же, будто читая заупокойные молитвы, газеты «умиротворителей» сквозь зубы цедили: «Итальянские дивизии генерала Манчини и марокканские бандеры приостановили наступление на Мадрид… Франко решил изменить свою тактику и стратегию — так, по крайней мере, он сам объясняет свои временные неудачи… Однако из авторитетных источников становится известным, что фалангисты, а также итальянские солдаты и офицеры не обладают той выдержкой и самоотверженностью, которые присущи республиканцам и так называемым „волонтерам свободы“ из многих стран и, главным образом, русским добровольцам…»

Этими «признаниями» «умиротворители» давали понять, что они явно недовольны положением дел в Испании и надеются на перемены. Затяжная война на Пиренейском полуострове их устраивала.

Боясь потерять в лице правителей «западной демократии» скрытых союзников, Франсиско Франко лихорадочно искал пути, которые помогли бы ему не только реабилитироваться за поражение на Гвадалахарском фронте (в чем он, кстати сказать, винил не свое собственное воинство, а этих трусливых, по его словам, подлых зайцев — солдат генерала Манчини Роатты, по уши закопавшихся в грязь при первом же налете республиканской авиации), но и взять реванш за это поражение…

При непосредственном участии генеральных штабов Германии и Италии весной 1937 года Франко разработал план ликвидации Северного фронта республики, стремясь вырвать из рук Центрального правительства Астурию и Басконию. В то же время было решено взять Каталонию, закрыв тем самым границу Испании, отделяющую ее от Франции.

Осуществляя вторую часть этого плана, франкисты сделали ставку на путч в Барселоне.

В то время там чуть ли не все командные посты находились в руках анархо-синдикалистов, которые располагали немалым количеством танков, артиллерии, винтовок и боеприпасов. Лишь в силу необходимости подчиняясь Центральному правительству, анархисты тем не менее в основном действовали самостийно.

Их вожди не желали признавать над собой какой-либо власти. Подчинение Мадриду, а затем Валенсии [22] В конце 1936 года правительство Испанской республики переехало из Мадрида в Валенсию. они считали если и не предательством отдельных членов генералидада [23] Каталонское правительство. , то, по крайней мере, трусостью и забвением идеалов анархистов.

Троцкисты во главе с Нином, играя на этих чувствах анархо-синдикалистов, не упускали случая разжигать ненависть и коммунистам, ведя против них яростную пропаганду.

Помимо всего прочего, Барселона была наводнена агентами пятой колонны Франко и всегдашними попутчиками анархистов — всякого рода уголовными элементами, бандитами, наемными убийцами — пистольеро. Короче говоря, условия для путча в Барселоне были более чем подходящими, и фалангисты предполагали совершить его в короткое время и без особых потерь.

…В конце апреля в предместье Барселоны был убит коммунист Р. Кортадо — руководитель «Объединенной социалистической молодёжи» Каталонии.

Это, видимо, и было сигналом к началу путча. Родригес Салас, возглавлявший в то время Барселонскую полицию и являвшийся членом Объединенной социалистической партии, отдал приказ ответить на убийство Кортадо жестокими репрессиями против троцкистов и банд уголовников — наемных агентов Франко. Анархо-синдикалисты не только не поддержали Ударную гвардию, которая пыталась навести в городе порядок и на которую, как на военную силу, опирался генералидад, но и разоружили ее, поставив перед собой цель полностью захватить власть в Каталонии.

И снова, как в жаркий июльский день 1936 года, когда фалангисты развязали войну и наскоком хотели овладеть Барселоной, этот прекрасный город стал местом жарких схваток. Баррикады, пулеметы на крышах домов, гранаты, летящие из окон, выстрелы из-за угла и предсмертные крики людей, сраженных пулями. Барселона, воспетая за свою неповторимую красоту мудрыми арабскими поэтами, снова познала человеческую трагедию, отчаяние, бесстрашие, ненависть и горе…

Анархисты на Арагонском фронте — а их там была значительная часть среди республиканских войск, — узнав о событиях в Барселоне, решили бросить фронт и поспешить на помощь своим друзьям. Рискуя жизнью, коммунисты, комиссары и рядовые солдаты — предприняли отчаянную попытку убедить этих горе-воинов не становиться на путь предательства. Сделать это удалось, но какой ценой!

Двое венгров — Матьяш Доби и Матьяш Бало — отправились в батальон анархистов вместе. Раньше их было трое — был еще Матьяш Сабо. Он тоже в Испании. Еще в тридцать шестом, спустя два месяца после фашистского мятежа, приехал сюда и дрался на баррикадах Мадрида. Потом его отправили в Советский Союз в летное училище. Через полгода он снова вернулся, уже летчиком, и сейчас летал на истребителе И-Т6 — «моске».

У всех троих Матьяшей — одинаковая биография. Родились они в один и тот же день в одной и той же деревне, и их отцы — простые крестьяне, — изрядно на радостях подвыпив, решили в знак вечной дружбы назвать своих сыновей одинаковыми именами — Матьяшами.

Матьяш Доби уже к четырнадцати годам перерос Матьяша Бало на целую голову, раздался в плечах; его кулаков, хотя он и отличался спокойным нравом, боялись парни старше его. Матьяш Бало, наоборот, выдался небольшого росточка, с узкими плечами и застенчивой, девичьей улыбкой. Сабо — по росту средний из них — считался признанным вожаком, потому что его дед дважды участвовал в восстаниях против помещиков, о нем знала вся округа, и люди называли его великим патриотом Венгрии. Такие, как дед Матьяша Сабо, долго не живут: его, конечно, убили. В своем родном доме. Ворвались трое наемных убийц и на глазах отца и матери застрелили из кавалерийского карабина.

Он был дедом Матьяша Сабо, но все трое Матьяшей говорили: «Наш дед! Наш дед — великий патриот Венгрии!».

Может быть, именно прошлое деда, которого они боготворили, сближало их так, как ничто другое сблизить не могло. Они всегда были вместе — в школе, в ночном, где пасли чужих лошадей, на тихой неглубокой речке, в близлежащем лесу, откуда носили вязанки хвороста. Когда матери или отцу одного из Матьяшей нужен был сын, кричали: «Матьяш Маленький!» Или: «Матьяш Большой!» Или просто: «Сабо!»

Мальчики не представляли жизни друг без друга — родство душ часто связывает людей сильнее, чем родство по крови. Горе было тому, кто пытался обидеть одного из них: двое других бросались на помощь и при необходимости вступали в бой, порой даже неравный.