Игорь Подбельцев - Июльский ад (сборник)

— Бой идёт серьёзный, — заметил Василевский. — Павел Алексеевич, а то что за постройки завиднелись?

И он указал рукой на хоздворы, находящиеся от «виллиса» где-то за пару километров.

— Это совхоз «Комсомолец».

— Ясно. А ну-ка, товарищ водитель, притормози! — приказал вдруг маршал.

Шофёр недоуменно взглянул на маршала, но, встретив его твёрдый взгляд, поспешно свернул на обочину, резко тормознул у покрытых седой дорожной пылью кустов.

— Вы чего, товарищ маршал? — спросил Ротмистров.

— Ничего, — ответил Василевский. — Давайте выйдем.

И первым покинул машину. Ротмистров поспешил за ним.

— Вы слышите, Павел Алексеевич? — подняв палец вверх и призывая к тишине, сказал маршал.

Ротмистров прислушался и сразу же понял: навстречу им идут танки. Да вот они и показались.

Василевский резко повернулся к нему, криво усмехнулся и с досадой в голосе почти что выкрикнул:

— В чём дело, генерал?! В чём дело, чёрт возьми?… По— моему, вас предупреждали, товарищ Ротмистров, о том, чтобы о прибытии ваших танков в этот район противник совсем не знал! Не должен знать!

— Так точно, товарищ маршал! Но…

— Что «но»? Вы что это делаете? Да у вас танки средь бела дня на глазах у немцев по полю гуляют как… как коровы деревенские по пастбищу!..

Ротмистров быстро вскинул бинокль и чуть не выругался вслух — пошло и гадко: дьявольщина, по пшеничному полю, грубо подминая его под себя, действительно, шли десятки танков. И не просто шли, а стреляли на ходу из своих короткоствольных пушек.

— Ну?! — повернул разгневанное лицо маршал.

— Эти танки, Александр Михайлович, — ответил Ротмистров, — немецкие. Не наши эти танки…

Гнев мгновенно исчез с лица Василевского. Он задумчиво прищурил глаза.

— Вот это новость!.. Видимо, немцы всё же где-то прорвались и, наверняка, хотят упредить нас и захватить Прохоровку. Как вы думаете, генерал?

— Я полностью разделяю ваше мнение, товарищ маршал: допустить захвата Прохоровки нам никак нельзя.

— Тогда, Павел Алексеевич, действуйте!

Ротмистров тотчас по радио связался с генералок Кириченко и приказал ему немедленно выдвинуть навстречу танкам противника две танковые бригады и, кровь из носу, остановить их продвижение вперёд, на Прохоровку.

Вернувшиеся на командный пункт маршал Василевский и генерал Ротмистров были неприятно удивлены. Оказалось, что вроде бы до этого дремавшие фашисты вдруг очнулись и предприняли активные действия буквально против всех наших армий. И это сразу же осложнило обстановку, уже хорошо сложившуюся. Прорыв противника необходимо было немедленно ликвидировать. НаДобно было подготовку к наступлению, то есть выбор огневых позиций артиллерии, рубежей развёртывания и атаки проводить совершенно заново. И всё из-за того, что гитлеровцы захватили ранее намеченный для контрудара исходный район. Уточнить задачи, организовать взаимодействие между корпусами и частями, пересмотреть график артиллерийской подготовки, сделать всё для чёткого управления войсками в бою требовалось в очень и очень сжатые сроки.

— По плечу ли вам всё это, Павел Алексеевич? — с тревогой в голосе спрашивал Василевский.

— Я верю в своих людей, — тихо ответил Ротмистров. — Задача действительно архисложная по срокам, но… надо…

Надо… Вроде бы обыкновенное слово… И, в то же время, — сильное… И это ощутили и сам Ротмистров, и все органы штаба армии, и командиры и штабы корпусов, и бригады и части. Ощутили, выполняя, можно сказать, непосильную и крайне сложную задачу. И — выполнили! Естественно, самые необходимые и сверхоперативные коррективы тотчас были внесены в боевой приказ. Предписывалось: на правом фланге наступать 18-му танковому корпусу генерал-майора танковых войск Бахарова; корпус этот усиливался, кроме ранее приданной артиллерии, ещё и полком 57-миллиметровых противотанковых пушек 10-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. И это не всё: на этот же самый корпус Бахарова возлагалась задача — наступая вдоль реки Псел, атаковать противника, занимающего позиции на рубеже Андреевка-роща северо-западнее совхоза «Комсомолец».

Такую сложную задачу должен был выполнить правый фланг армии Ротмистрова. А что же левый? С левого фланга, с рубежа Ясная Поляна-Беленихино, наступать должен был 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус. Нм командовал гвардии полковник Бурдейный.

Центр. То есть самое пекло. Здесь, в центре, нанести удар противнику должен был 29-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Кириченко. Данному корпусу вместе с приданным ему 1529-м самоходно-артиллерийским полком приказано было разгромить вражескую танковую группировку, которая действовала западнее железной дороги на Прохоровку.

Какие ещё изменения были внесены в боевой приказ? А такие: во 2-м танковом корпусе, которым командовал генерал-майор танковых войск Попов, осталось очень мало танков, и ему поэтому была поставлена задача — вместе с 10-й истребительно-противотанковой бригадой поддерживать своим огнём главные силы армии, а также прикрывать фланги 29-го и 2-го гвардейского Тацинского танковых корпусов.

Далее: 5-му гвардейскому Зимовниковскому корпусу генерал-майора танковых войск Скворцова, который должен был наступать во втором эшелоне, предсказывалось быть в готовности для развития успеха 29-го танкового корпуса. Резерву же командующего армией, возглавляемому Труфановым, ставилась задача сосредоточиться в районе Правороти и прочно обеспечить левый фланг армии.

Вот какое положение боевых подразделений было накануне 12 июля 1943 года. Задача по корректировке боевого приказа была выполнена в считанные часы. И Ротмистров, наконец-то, смог хоть ненадолго расслабиться. А впереди ждала ночь. Ночь, в которую вряд ли бы кто уснул. Ночь перед боем.

Васечка, обнажённый по пояс, сидел на завалинке, прячась в тени своей хатенки от слепящих и горячих лучей солнца. Он осоловевшими глазами смотрел на воробьёв, которые от июльской жары пораскрывали клювы и, против обыкновения, не чирикали весело и задиристо и не скакали на тонких ножках в поисках пищи. Одновременно с ленивым наблюдением за воробьями Васечка вслушивался в не такую уж далёкую канонаду: по его прикидке выходило, что громыхало где-то уже за Юдинкой, за Костромой и за хутором Весёлым. Да, смертоносный огонь предстоящего сражения медленно, но уверенно приближался к хутору Полежаеву. И выживет ли после этого батального пекла и сам хутор, и хуторяне — Васечка и представить себе не мог. Совсем не мог!

Мысли его стремительно переключились на хату дядьки Мирона Полежаева. Как там его симпатия, Настенька? Перепугалась, поди, полицая Клыка!.. Ну да ничего, Клык не посмеет её тронуть, а если даже и попытается это сделать, он — Васечка — в обиду Настеньку ни в коем случае не даст. Ни Клыку, ни кому-либо другому.