Владимир Шатов - Ни шагу назад!

Конная лавина быстро достигла места, где притаился солдат. Вдруг молоденький всадник, проносящийся мимо, пошатнулся в седле и безвольно свалился на землю. Его видный конь по инерции проскакал несколько метров вперёд, потом резко повернул назад.

- Вашу мать! – Выругался Григорий, не в силах перенести мгновенного уничтожение десятков людей.

Он высунул голову над краем ямы и посмотрел в направлении злополучной деревеньки. Навстречу кавалеристам из-за домов вальяжно выехало три танка. Они бойко стреляли на ходу из пушек и поливали из пулемётов беззащитных всадников. Атакующие, будто наткнувшись на железную стену, начали падать с коней. Многие валились вместе с лошадьми, разрезанные пополам пулемётными очередями.

- Кто же послал вас с сабельками на танки? - Острая злость наполнила его душу.

Он больше не отдавал себе отчёта в собственных действиях. Григорий выбрался из спасительного углубления, поднял саблю убитого парнишки и встал во весь рост.

- Не боись. – Он протянул руку коню, понуро стоящему над трупом хозяина. - Хороший, мой, хороший…

Гнедой жеребец нервно прядил ушами и косил испуганный глаз на незнакомого человека. Тот неспешно подошёл к коню и погладил его по вытянутой морде. Потом быстро вставил левую ногу в стремя и привычно бросил грузное тело в седло.

- Давай родимый! – крикнул он и дал ему шенкеля.

Жеребец сначала скакнул вбок, пытаясь сбросить наездника, но поняв, что не в силах противится воле всадника, резво поскакал вперёд.

- Пошёл, пошёл…

Мимо них проносились оставшиеся в живых конники. Григорий не видел их. Его взгляд упёрся в находящийся в метрах пятидесяти чёрный танк. Тот двигался прямо на него, периодически извергая пламя из короткой пушки. Казак прижался к шее коня, как будто это могло спасти его от голодного свинца. Снаряды перелетали их и рвались в гуще отступающий всадников.

- Если продержусь десяток метров, попаду в «мёртвую зону»... – понял он.

Буквально через минуту конь Григория оказался около стального чудовища. Он хорошо видел, как открылся башенный люк, и командир экипажа высунул наружу худое туловище. Немец уселся на край люка, только голова в кожаном шлемофоне торчала над железной крышкой. Офицер прекрасно осознавал беспомощность одинокого кавалериста перед бронированной машиной и весело крикнул:

- Рус сдавайся!

- Иди ты! – прошептал Григорий.

- Nicht schiesen… [1] Не стреляйте (нем.)

Командир приказал прекратить огонь и остановил танк. Он почти ласково улыбался, глядя на приближавшегося Григория. Холодное бешенство охватило казака.

- Хрен тебе на палочке. – Выдохнул он и направил коня буквально впритирку с застывшими гусеницами.

Всадник поравнялся с танком по левому борту, и вдруг перекинув саблю в левую руку, встал во весь рост на стременах. Он до упора отклонился влево и одним неуловимым движением выбросил клинок параллельно земле.

- Попробуй, возьми меня…

Каким-то чудом сабля попала своим концом в небольшой промежуток между верхом крышки люка, торчащего вертикально и подбородком офицера. Усиленный движением лошади клинок легко срезал вражескую голову. Она, словно мяч запрыгала по угловатым плоскостям танка и упала на землю.

- Ну, что выкусил? – крикнул Григорий и начал заворачивать коня.

Пока обезглавленное тело, разбрызгивая фонтаны крови, ползло внутрь танка, он развернул лошадь. Хмелея от непередаваемого чувства ближнего боя, он ринулся к нему с другой стороны. От сильного удара шашку вышибло из левой руки и он, схватив ею поводья, правой рванул из-за пазухи гранату.

- Только бы попасть, – билась одна мысль в его пустой голове. - Нельзя промахнуться…

Почти не останавливая коня, Григорий вырвал чеку и швырнул гранату в открытый люк.

- Получи фашист гранату!

Он даже не оглянулся проверить, попал ли, а что есть мочи пришпорил взмыленного жеребца.

- Выноси родной! – взмолился казак и погнал коня к спасительному лесу. - Пока не очухались, можем удрать.

Сзади глухо ухнуло, а ещё через мгновение раздалась целая череда взрывов.

- Значит попал, – обрадовался Григорий. - Видать сдетонировал боекомплект танка.

В подтверждении этой мысли над его головой со свистом пролетела часть башни, с искорёженной взрывом пушкой.

- Так и зацепить может, – уже холодным умом подумал истребитель танков. - Глянь, как его раскидало.

Экипажи двух других машин были явно шокированы судьбой собрата. От неожиданности они даже не стреляли по стремительно удалявшемуся наглецу. Только когда Григорий почти достиг опушки леса они дали несколько залпов и начали пятиться обратно в деревню.

- Всё ж таки попали! – удивился солдат, когда его конь на всём скаку подогнул передние ноги и рухнул мордой в траву. - Видать и мой конец настал…

Шелехов перелетел через голову лошади и со всей дури грянулся оземь. Горячая волна боли накрыла измученное тело, и он немедленно потерял сознание.

Настоящая зима установилась уже в ноябре. Ущербная луна лениво заливала снежный пейзаж бледным холодным светом. Вдруг ночную тишину разорвали звуки близких выстрелов.

- Если они думают, что это нас испугает, то не на тех напали. - На другой стороне оврага Михаил увидел вспышки пулемётных очередей.

Пули с противным свистом пролетали над головами бойцов его взвода и зарывались в сугробы за спиной.

- Это вам не начало войны… - сказал Кошевой.

Он прикинул расстояние до цели, установил постоянный прицел и ответил из «Дегтярёва». Каждая шестая очередь была трассирующей, и огненный шлейф высвечивал как раз то самое место, где мелькали вспышки огня противника. Немецкие пулемёты злобно огрызнулись, и началась отчаянная дуэль. Каждый раз, когда огонь был с той стороны, Михаил пригибал голову.

- Метко стреляют черти, - ругался он. - Так и попасть могут…

Постепенно взводный потерял и интерес к этой дуэли. С той стороны тоже прекратили огонь. Михаил бережно накрыл пулемёт брезентом, чтобы на него не попадал снег, который начинал закручивать порывистый ветер.

- Смотрите в оба, - велел командир своим солдатам. - Как бы немцы не полезли… Если что сразу сообщите.

Он вернулся в свою землянку, а первое отделение осталось в боевом охранении. Примерно час бесконечной ночи бойцы пытались согреться, похлопывая друг друга по спине.

- Взял я бутылку белого да полбутылки красного и закатился к Феньке. – Узкоплечий солдатик с посиневшими губами травил вечные на войне истории.

- А она?

- Прихожу, а Фенька с подругой сидит в чём мать родила, нажрались винища до полусмерти. Ну, я не промах…

- Само собой!

- Сейчас бы выпить, да закусить…

После полуночи они вовсю проклинали насмешливый блеск звёзд, холодную луну и фашистов: