Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

— Вы бахвал, Вольцов! А я на своем веку встречал немало бахвалов, которые на поверку оказывались трусами.

Вечером Вольцов сказал:

— Бахвал и трус?.. Ну, погоди, этого я тебе не прощу!

Несколько дней спустя на стрельбище впервые метали боевые гранаты. Отделение укрылось за кустами. Ревецкий выдал Хольту две гранаты: одну с рукояткой и одну лимонку. Хольт зарядил обе гранаты, сунул гранату с рукояткой за пояс и отполз к окопу, где их поджидал лейтенант Венерт.

В тесном окопчике лейтенант еще раз объяснил Хольту:

— Не считать! Оторвал шнур и сразу бросай! — Метрах в двадцати виднелся врытый в землю столб. — Давай!

Хольт отвинтил крышку на рукоятке, и шнур с фарфоровым шариком упал ему на ладонь. Он дернул и бросил гранату. Лейтенант и новобранец одновременно пригнулись. Взрывная волна пронеслась над ними. Хольт бросил и лимонку.

Тем временем Вольцов вместе со всеми ждал своей очереди за кустами. По обыкновению он разглагольствовал!

— Эффект от ручной гранаты незначителен. Все дело в моральном воздействии.

— Вы еще сегодня почувствуете, — запел Ревецкий, — какое глубокое моральное воздействие оказывает моя спецобработка!

Вольцов промолчал.

— Ваша очередь, живо! — последовал приказ отделенного. Когда Вольцов спустился в окоп, Венерт и ему повторил свой наказ: «Не считать, оторвал шнур и сразу бросай!»

— Слушаюсь! — ответил Вольцов и бросил гранату с рукояткой. Готовя лимонку к броску, он спросил: — Насколько я помню, запал рассчитан на пять секунд?

— Не болтать! Бросайте!

Вольцов не спеша отогнул рукав шинели и френча, так чтобы виден был циферблат часов, взглянул на лейтенанта и взвел запал. Держа гранату зажатой в руке, он посмотрел на часы:

— Еще четыре секунды…

— Вольцов! — заверещал лейтенант в смертельном страхе.

— Еще две секунды… еще одна…

Лейтенант посерел и сник.

— Ложись! — крикнул Вольцов и швырнул лимонку. Она взорвалась в воздухе. Песок так и брызнул в окоп. Венерт дрожал. Теперь дрожал и Вольцов.

— Господин лейтенант, в другой раз, прежде чем обзывать меня бахвалом и трусом, загляните в мою родословную.

Только Хольт и Гомулка узнали об этой истории. Вольцов сказал:

— Теперь надо ждать, подаст ли он рапорт.

— Зачем ты лезешь на рожон? — спросил Хольт.

— Этого тебе не понять. От характеристики, которую даст мне Венерт, зависит моя офицерская карьера. Мне надо поскорее получить унтер-офицерские погоны. Либо он сейчас меня угробит, либо… Но мне кажется, это произвело на него впечатление. — Он отвел Хольта в сторонку. — А как он затрясся в окопе!.. Теперь я уверен — все одна маска! Играет, сам себя уговаривает, потому что боится! Венерт сдрейфит!

Хольт не ответил. Он вообще разговаривал с Вольцовым только о службе. Гильберт становился с каждым днем все жестче, беспощадней, и Хольт скрывал от него многое, что его волновало. Он так и не решился заговорить с Вольцовым о пережитом на Карпатах. Он все еще плелся за Вольцовым, но отчуждение росло.

Лейтенант Венерт не подал рапорта, он все больше и больше отличал Вольцова. Гильберт стал его любимчиком. А военные игры на ящике с песком довершили дело. Программа обучения предусматривала и занятия на тему «Тактика танкового боя»; как правило, они ограничивались ознакомлением с походными и боевыми порядками, движением в составе подразделения, сведениями по топографии. Но Вольцов и Венерт разыгрывали в ящике с песком поистине титанические сражения, решали стратегические шахматные задачи, причем новобранец Вольцов при помощи звонких фраз неизменно добивался окружения и полного разгрома «войск» своего лейтенанта. Одни классические Канны у него следовали за другими, он образцово сосредоточивал на поле боя потерявшие взаимодействие части и резюмировал, склонив голову набок: «Предел мечтаний каждого полководца!» Затем докладывал: «Господин лейтенант, я вынужден объявить вам шах и мат! Обе ваши боевые группы в том углу давно остались без снарядов».

Хольт охотно исполнял роль помощника великого стратега и терпеливо выслушивал исторические экскурсы Вольцова. К ящику с песком размером пять на десять метров вели с четырех сторон несколько деревянных ступенек. Перед занятиями по тактике Венерт призывал к себе Хольта и Феттера и приказывал им подготовить на песке сильно пересеченную местность с горами, реками, лесами и населенными пунктами. Как-то в послеобеденный час он отвел Ревецкому для занятий со взводом жалкий уголок и подозвал Вольцова к себе.

— Я тут неплохую задачку для нас придумал, — сообщил он. — Ваши — красные, мои — синие, я наступаю.

И он тут же расставил игрушечные танки, бронетранспортеры, пластмассовые пушки, условные обозначения крупных соединений. Хольт стоял наготове с двухметровой указкой в руках, в его обязанности входило передвигать фигурки. Франтоватый Венерт небрежно присел на верхнюю ступеньку.

— Мои танковые соединения — два корпуса, пехота и артиллерия — внезапно прорвали линию вашей обороны. Мои резервы вам неизвестны. У вас резервы весьма незначительные.

Вольцов проворчал:

— Почему это я всегда должен действовать с меньшими силами? А потом вы будете меня упрекать, что я прибегаю к стратегии измора. Кстати, каково положение в воздухе? Разрешите курить?

Венерт кивнул.

— Авиации у вас и у меня только-только хватает, чтобы надежно прикрывать наземные войска. Это, понятно, в какой-то мере упрощает задачу.

— А этот городок — он что, моя столица?

— Да. Действуйте!

— Постойте, — с недовольством сказал Вольцов. — Дайте сначала определить направление вашего главного удара!

Лейтенант Венерт, подтянув острие танкового клина поближе к столице красных, пояснил:

— Вот так. Вечер четвертого дня наступления.

Вольцов долго думал, попыхивая сигаретой, несколько раз обошел ящик с песком.

— Хорошо, — в конце концов сказал он. — Я начинаю развертывание своих сил. Для этого мне понадобится восемь суток. А вы тем временем продвигайтесь дальше… Нет, господин лейтенант, не так стремительно, у меня ведь там все же имеется несколько укрепленных пунктов и кое-какая артиллерия. Вам необходимо сперва подавить их. Вот до этого водного рубежа — дальше вам за восемь суток не продвинуться. — Он начал расставлять свои фигуры. — Цель вашего главного удара — моя столица. Ситуация несколько напоминает положение во Франции. Июнь сорокового года.

Венерт со все возрастающим удивлением следил за Вольцовом.

— Что, что? Это ж нелепо! Почему вы не стягиваете свои силы для обороны столицы?

— А где это написано, господин лейтенант, что я непременно обязан прикрывать свою столицу? Ни в одном источнике это не указано. Я волен поступать, как мне угодно! В столице у меня сильный гарнизон. И я, конечно, приведу его в боевую готовность.