Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

— В тайных службах лишних не держат. Сделаем так. Оформите ей отпуск по состоянию здоровья. Бессрочный, — коротко усмехнулся. — Пусть у шефа гестапо Мюллера сократятся заботы.

— У господина Мюллера? — насторожился Хейниш.

— Что вас удивляет?

— Чем она может заинтересовать группенфюрера Мюллера?

— Он прощупывает всех.

И, увидев по выражению лица Хейниша, что тот воспринял его сообщение слишком прямолинейно, уточнил:

— Проверяет. Каждого. Ежегодно.

— И меня — тоже?

— Я сказал: всех!

— Но ведь «все» — это…

— Стоп! Не советую высказываться вслух о группен- фюрере Мюллере. Ни при каких обстоятельствах. Только в этом кабинете. И только если я сам спрошу. Усвоили?

— Так точно, господин обергруппенфюрер!

— Залог успеха: как можно больше знать — как можно меньше говорить. Лучше — вообще не говорить. Старательно исполнять свои обязанности. Любая личная Инициатива должна быть согласована.

На минуту он задумался и решил развить мысль подробнее:

— Иногда у нас одним делом занимаются сразу несколько ведомств. Независимо друг от друга и не информируя соперников: награду получает тот, кто первым добьется успеха. Поэтому четкой дифференциации секретных служб практически не существует. В результате случается путаница. С печальными последствиями. Иногда — с трупами. Человеку, не знакомому со всеми тонкостями скрытых интриг, очень легко свернуть себе шею. Если уютный уголок на кладбище вас еще не интересует, будьте осторожны в оценках ситуаций, которые не касаются ваших непосредственных служебных нужд.

— Весьма признателен за дружеское предостережение, господин обергуппенфюрер.

— Рад, если вы меня верно поняли. Но — к делу!

— Слушаю.

— В связи с неблагоприятными изменениями на Восточном фронте фюрер требует от всех секретных служб резко активизировать агентурно — подрывную деятельность в тылу врага. Цель — психическое и экономическое разложение, диверсии на промышленных объектах, разжигание националистического террора. Все рычаги разведслужб привести в активное действие! Это — общая установка. Ясно?

— Вполне.

— Теперь — главное. Следующим летом фюрер решил окончательно сломить хребет большевистской России. В направлении главного удара мы сконцентрируем еще небывалую военную мощь.

— Где именно? — поинтересовался Хейниш.

Обергруппенфюрер строго нахмурился.

— Зачем вам об этом знать?

Под грозным взглядом шефа Хейниш сник.

Кальтенбруннер поучительно заметил:

— Вам надлежит знать лишь то, что непосредственно касается выполнения прямых служебных обязанностей. Не более! Ясно?

— Так точно! — поспешно заверил Хейниш.

— Продолжаю. Как только обозначится неоспоримый успех в направлении главного удара, мы начнем новое наступление на Кавказе. На этот раз — до окончательной и безусловной победы. До того момента наши войска на Таманском полуострове будут стоять наготове.

пополняясь людьми и техникой. Сейчас интенсивно строятся оборонительные сооружения «Голубой линии», эшелонированные на полсотни километров вглубь. Представляете? «Голубая линия» обеспечивает войскам, сосредоточенным на Тамани, стопроцентную гарантию от любых сюрпризов русских. Какова же ваша роль в решении этих грандиозных стратегических замыслов великого фюрера?

Хейниш напряг внимание, пытаясь запечатлеть в памяти каждое слово шефа и даже интонацию, с какой он<���У сказано.

— Продолжительное время вы работали на Северном Кавказе. Этот важный стратегический регион вам хорошо знаком. Мы решили использовать ваши опыт и знания для работы в разведоргане СД — «Цеппелине». С этого дня вы возглавляете берлинское отделение «Ц>:. Задание — подготовка и заброска агентов — диверсантов на территорию Кавказа. Надеюсь, вы там оставили своих людей согласно предыдущей директиве?

— Так точно! Я лично проинструктировал агентов и передал их на связь резиденту, прибывшему из Берлинской разведывательной школы.

— Кто он?

— Фамилия — Целебадзе. Из «национальных деятелей». Его личное дело со мной.

— Оставим личное дело. Учтите, все существующие «национальные комитеты» унтерменшей увязывают работу с деятельностью в концлагерях для военнопленных, где вербуют пригодные для агентурной работы кадры с уголовным и преступным прошлым. Поэтому поддерживайте с «национальными деятелями» систематические контакты.

— Слушаюсь! — сидя, щелкнул каблуками Хейниш.

— Из сказанного мной раньше вытекает то задание, которое мы ставим перед возглавляемым вами отделением «Ц». Ваша служба должна максимально обеспечивать успехи в наступательных операциях вермахта на Кавказе. Каким образом? В нужный момент ваши агенты обязаны подорвать не очень многочисленные, а потому очень ценные для врага мосты, чтобы сорвать своевременное снабжение войск русских во время боевых действий. Далее: разрушать все коммуникации, выводить из строя все линии связи, уничтожать склады боеприпасов и продуктов. Необходимо практиковать жесточайший террор среди мирного населения и беженцев. Цель: посеять панику и чувство безнадежности. До нашего сигнала ваши агенты должны ограничиться только систематическим сбором военных и промышленно — экономических сведений. Подчеркиваю: действовать следует осмотрительно и разумно. С учетом событий, которые развернутся летом, преждевременные провалы нам совершенно нежелательны. На повестке дня — тотальная война в тылу врага в сочетании с наступательными операциями на фронте. За исполнение вы, господин штандартенфюрер, несете личную ответственность. Желаю вам успеха! Эти папки, — Кальтенбруннер указал на стол, — ваши. Здесь люди, которых вы будете готовить в первую очередь. Проверенные!

Хейниш вытянулся.

— Я оправдаю ваше высокое доверие, господин обергруппенфюрер. Величие замыслов фюрера вдохновляет!

Фрейлейн Кристина Бергер могла быть довольной — «крыша» в самом «логове» ей была обеспечена надежная и удобная. Устраивало ее также и то, что Хейниш предоставил ей отпуск. Насторожило то, что штандартенфюрер проявил «заботу» о состоянии ее здоровья даже без намека с ее стороны. Это не было похоже на Хейниша — не такой характер у шефа, чтобы считаться с хлопотами и личной жизнью подчиненных. А более всего озаботило, что он не определил срок возвращения на службу, а только заметил:

— Желаю, чтобы вы родили и воспитали фюреру солдата. Если возникнет необходимость, я вас вызову. Хотя и сейчас могу заверить: это произойдет не скоро. Так что вам, как молодой матери, заботами СД обеспечены идеальные условия.