Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

Кристина охотно зачитала:

— «Временные успехи Красной Армии не разочаровали освобожденное от большевиков население оккупированных территорий. Доказательством является тот факт, что люди охотно и добровольно выезжают работать в Великогерманию…»

— Стоп! — остановил ее Хейниш и снова к Шныряе- ву: — О каких же успехах красных идет речь? Кто позволил вам пропагандировать их печатным словом?

— Но тут же нет ничего конкретного, — растерянно забубнил Шныряев.

— Ах, вам только этого не хватает?

— Признаю, недоглядел… Очевидно, вкралась досадная ошибка…

— Ошибка? Фрейлейн Бергер, читайте дальше!

— «Лишь ничтожная горстка фанатиков уклоняется от исполнения приказов оккупационной власти, чинит препятствия и пытается вести преступное сопротивление!..»

— Стоп! — снова поднял руку Хейниш. — Это тоже «ошибка»? Или замаскированные призывы к сопротивлению?

— Чья там подпись? — еле выдавил из себя редактор.

— Подписи нет, — холодно сообщила Кристина.

— А вы даже не читаете свою газету? — спросил Хейниш.

— Этот номер выходил без меня, — растерянно пробормотал Шныряев, — Я ездил в Пятигорск… Какой же мерзавец воспользовался случаем?

— Наконец‑то слышу разумную речь! — отметил Хейниш. — Об упомянутом вами мерзавце подумайте конкретнее.

Шарфюреру Бергер интересно было наблюдать, как мастерски оберштурмбанфюрер срывал с редактора маску респектабельной солидности. Стук в дверь прервал ее размышления.

— Извините, господина оберштурмбанфюрера вызы-

8 П. Ьоплавскии, Ю. Ячешшн

225

вают из СД!.. Дежурный требует господина Хейниша немедленно!.. Прошу к телефону.

— Можно переключить на мой, — услужливо предложил Шныряев.

— Хотите услышать, о чем пойдет речь?

Редактор побелел:

— Я лишь хотел…

— Думаю, речь пока идет не о вас! — утешил его Хейниш. — Где телефон? — И он стремительно вышел из кабинета.

Шныряев растерянно взглянул на Майера и Бергер, тяжело вздохнул.

— Чаю, кофе? Нет так нет. — Натужно пошутил: — Мое дело предложить, ваше — отказаться. — II уважительно обратился к Кристине: — Фрейлейн разрешит закурить?

— Курите.

— Премного благодарен! — Он вытащил пачку «Бе- ломора», чиркнул спичкой, жадно затянулся.

— Откуда у вас советские папиросы? — спросил Майер.

Шныряев, не глядя на него, придвинул к себе пепельницу и задумчиво ответил:

— Из старых запасов… Но не подумайте, что я создал папиросные запасы на все необозримое время войны, как некоторые… Припоминаю, в начале войны скупали всё — спички, керосин, мыло, соль, табак, муку… Ведь в России не было карточной системы, как в рейхе…

— Хорошо, что вас не слышит господин Хейниш! — с очаровательной улыбкой поддела его Кристина, — Рисуете такие громадные преимущества…

Шныряев настороженно бросил на нее пристальный взгляд.

— Так откуда же папиросы? — не унимался Майер.

— Все просто: иногда подразделения РОА выдают себя за партизанские отряды и приходят в села, которые находятся на подозрении… камуфляж от кирзовых сапог и ушанок до «Беломора» и махорки. Всё до нит — кн — настоящее, советское. Вот и сохранился некий запасец…

— Там и крест заработали? — спросил Вилли.

— Хорошо, что не осиновый кол в могилу, — нехотя обронил редактор.

— Почему же так мрачно?

— А вы сами хотя бы раз принимали участие в карательных акциях, в которых села сжигают, а население уничтожают? Я имел такую честь, чтобы заслужить доверие…

— Смело говорите! — сноза вклинилась в разговор Кристина.

— А чего бояться? — он уставился иа нее тяжелым взглядом. — После тех акций мне теперь все равно… Единственное, чего я боюсь, — завершил он галантно, — что затронутая тема, фрейлейн, для вас скучна!

— А вы можете предложить более занимательную?

— Если есть желание послушать, то попытаюсь…

— Дерзайте!

— Что ж! — принял вызов он. — К примеру, вашей форме не хватает хорошего украшения. Безусловно, яркой ^лондинке в черном более всего подошел бы золотой партийный значок, но ведь вы не принадлежите к когорте «старых бойцов»?

— Нетрудно прийти к такому выводу.

— Да, молодость изменяет нам, — проговорил Шныряев и сам испугался двусмысленности, которую допустил: — Я только хотел сказать, что вам подошло бы золото. Но золотое шитье на вашем мундире — тоже слишком проблематично.

— Послушайте, господин! — одернул его Майер. — Что вы себе позволяете? Не догадываетесь, к чему вас приведет подобная развязная болтовня?

— Прошу дослушать… Дело в том, что у нашего редакционного переводчика из крымских фольксдойче есть старинный златник времен Владимира Святого, прославленного князя Киевской Руси. Эта золотая монета была изготовлена в небольшом количестве с единственной целью — возвеличить только что созданное государство. На лицевой ее стороне изображение самого князя, на оборотной — отпечатан родовой знак Рюриковичей. Но и это еще не все! Златник подвешен по центру. На обычной цепочке. Вокруг него — по шесть с каждой стороны — все двенадцать зодиакальных монет середины второго столетия новой эры. Монеты со знаками зодиака тоже уникальны и бесценны. Они изготовлены в Александрии Египетской в ограниченном количестве — в ознаменование шестидесятилетия со дня рождения римского императора Антония. И хотя монеты чеканены из меди — золотые и серебряные изготовлялись монопольно только в Риме, — они имеют огромную нумизматическую ценность. Это ожерелье и носит наш фольксдойче под нижним бельем, на голом немытом теле, так как не рискует раздеваться в солдатской бане. А в иную ему хода нет…

— Откуда же вы узнали? — недоверчиво спросил Майер. Было заметно, что история монет его заинтересовала. Проснулся интерес и у Кристины.

Шныряев ответил уклончиво:

— Посчастливилось… Но суть не в этом.

Майер не позволил уйти от прямого ответа:

— Точнее — где и как?

Но кто помешает солгать человеку, если он хочет что‑либо скрыть?

— На медицинском осмотре! Подходит? — отмахнулся Шныряев. — Повторяю: суть не в этом. Я спросил, откуда у него такое оригинальное ожерелье. «Так себе, мелочь, — отвечает, — типичное украшение крымских татарок… Вот и выпросил у одной старой ведьмы, которая уже глядела в могилу… Сгодится, как сувенир на память о восточном походе! — пожаловался он. — Той скаредной ведьме я отдал месячный паек, хотя мог обменять на свинцовое ожерелье из автомата… Воистину для цивилизованного человека гуманное отношение к унтерменшам — помеха?» Хотя, — цинично заключил Шныряев, — думаю, было иначе…

— Неужели?.. — начала было Кристина.

— Даже уверен! Одарил старуху очередью из автомата! Полагаю, не случайно проговорился о том, что «старая ведьма глядела в могилу».