Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

— Обстоятельно! Все подготовлено для работы с истинно немецкой тщательностью. Ничего не забыли. Даже резинки вставлены в железные наконечники карандашей.

— И карандаши заострены! — сказала фрейлейн Кристина Бергер.

— Работали немцы, поэтому нечему удивляться. Вы у себя на родине, фрейлейн. Привыкайте! Пунктуальность, старательность, целесообразность — наши национальные черты. Немецкий народ — это хорошо налаженный организационно и приведенный в действие идеями фюрера механизм. Люди подогнаны в нем друг к другу как миниатюрные, но надежные детальки точнейшего хронометра. Этим хронометром великий фюрер измеряет темпы исторического хода всемирной арииза- ции. — Хейниш поучительно поднял палец: — Немец не рассуждает — он исполняет! Его действия определяются приказом.

— Понимаю, господин штандартенфюрер! — ответила Кристина.

— Ну и отлично! — Он неожиданно игриво обратился к Майеру: — Вилли, о чем мы забыли?

Майер свел брови, не понимая, к чему клонит шеф.

— Мы, Вилли, вы и я, — законченные эгоисты. Пас обоих повысили в звании, а мы самодовольно забыли о заботах фрейлейн.

Хейниш захохотал, издавая какие‑то утробные звуки.

— Вы хотите напомнить мне о цели, с которой приехала фрейлейн Бергер? — серьезно спросил Майер.

— Именно об этом! — Хейниша не оставляло игривое настроение. — Наша обязанность повысить фрейлейн в звании. «Фрау» — это солиднее по сравнению с «фрейлейн»!

— А не слишком ли мы торопимся? — беспокоился Майер.

— К чему нам медлить? Какой в этом смысл?

— Дело деликатное. Неплохо было бы заранее подготовить фрау Патрицию Шеер к мысли…

— А, — небрежно махнул рукой Хейниш, — подготовить или не подготовить — результат будет тот же. Такой, какой мы захотим. Вопрос решен — сейчас же отправляетесь вместе с фрейлейн.

— Без вас? — нахмурился Вилли: хороший замысел оборачивался авантюрной выходкой.

— Гауптштурмфюрер Майер! — перешел Хейниш на официальный тон. — Неужели вы забыли? Меня в любой момент может вызвать обергруппенфюрер. По его приказу я уже завтра начинаю исполнять свои прямые служебные обязанности. Со следующего дня времени на личные дела у нас не будет. Сейчас приедет штурмбанфюрер Шенк с багажом. Я и так беру на самого себя обязанности квартирмейстера. Вам ясно?

— Яволь!

— Так вот сразу и ехать? — растерялась фрейлейн Кристина. — Даже не предупредив…

— А это мы сделаем сейчас. Немедленно! — Хейниш вытащил из внутреннего кармана мундира блокнот: — У меня сохранился номер домашнего телефона Шееров.

— И все‑таки для меня было бы нежелательно…

— Бросьте! В конце концов, я должен обеспечить персонал жильем. Разве вы не заметили? Здесь нет помещений для женщин. Вещи ваши упакованы! Зачем тормозить ход событий? Ага, вот и телефон… Надеюсь, номер не изменился.

— Ну что ж, если вы настаиваете…

— Не настаиваю, а действую с максимальной целесообразностью. И учтите, фрейлейн, что, к сожалению, в рейхе до сих пор есть нелояльные элементы, которых от нашей черной формы коробит. Им, видите ли, делается плохо от одного взгляда на мундир СС. Фрау Шеер именно из таких! Но она молчит, и это ее спасает.

— Вы советуете мне переодеться?

— Неужели вы не поняли? Наоборот! Форма ее напугает…

Кристина заколебалась:

— Но ведь первое впечатление…

— Об этом как раз и идет речь — о первом впечатлении. Очень хорошо, что вы сразу покажетесь ей на глаза в черном. Черный цвет вам к лицу! Помните, я сказал вам об этом при первом знакомстве? Пусть привыкает сразу. В конце концов, мы не можем поменять вам форму из‑за каприза старой ведьмы.

— Вы меня буквально подавили… И как же все произойдет?

— Не волнуйтесь, СД — достаточно могучая организация, чтобы повлиять на спесивую фрау. Мы любого способны заставить исполнять наши рекомендации. Старательно и безоговорочно!

— Плохо, если в доме Адольфа возникнет атмосфера неприязни. В моем двусмысленном положении…

— А это зависит исключительно от вашего поведения. Во всем необходима нордическая решительность и настойчивость господствующей расы. Они у вас в крови! Вы — шарфюрер, сотрудник СД. Вы — в передовых рядах завоевателей арийского жизненного простора. Неужели вы не отвоюете себе свой маленький домашний лебенсраум? [25] Жизненное пространство (нем.). Запомните: в поединке побеждает тот, чья натура агрессивней и активнее в действиях.

— Ваши мысли меня всегда поражали, господин Хейниш, — пробормотала ошеломленная этой «нордической» сентенцией фрейлейн Бергер, и это было искренней правдой.

Штандартенфюрер самодовольно ухмыльнулся:

— Сейчас я позвоню фрау Шеер. Послушайте, как следует с ней беседовать. — Он снял трубку телефона и не торопясь, даже рисуясь, набрал номер, — Фрау Шеер? Рад вас приветствовать… Спрашиваете, кто? Ваш давний знакомый, друг вашего мужа… Да, это я, но ваши сведения устарели. Гауптштурмфюрером я был еще до войны. Ныне я — штандартенфюрер! Я беспокою вас по служебному и одновременно семейному делу. Такое стечение обстоятельств. Нет, речь идет не про Шеера- отца, а про Шеера — сына.

В трубке о чем‑то быстро — быстро заговорили.

Хейниш прикрыл ее ладонью и с видом победителя изрек:

— Все! Попалась на крючок! — Он снова приложил трубку к уху. Некоторое время со скучающим видом слушал, затем сказал: — У вас множество вопросов. Чтобы ответить на них, нужно время, а его у меня всегда было мало. Однако дело легко уладить. Мой адъютант гауптштурмфюрер Вилли Майер дружил с гауптманом Адольфом Шеером, знает о нем много всяких подробностей… Нет, назначать встречу нет никакой необходимости. Я сейчас же отправляю Майера к вам. Сейчас — потому, что другого времени в ближайший месяц у него не будет. О, слышать от вас благодарность мне даже странно! — Он снова закрыл мембрану ладонью и заговорщицки сообщил: — С нетерпением ждет! Прямо горит от нетерпения. — Затем, слушая, шевелил губами, словно смаковал и пережевывал услышанные слова. Наконец ответил: — Короче говоря, даю Майеру машину. От меня до вас далековато, разные районы… Предупреждаю: с моим адъютантом будет женщина, шарфюрер Кристина Бергер. Спрашиваете, почему? А потому, что она была невестой вашего сына Адольфа… Так она же беременна! Я вывез ее из фронтового пекла, ибо считал такой поступок своим гражданским долгом. Во имя светлой памяти погибшего под Брестом моего друга оберста Теодора Шеера! Что? Какие еще нужны доказательства, если говорю я? Ваше недоверие оскорбительно и неэтично. Ведь теперь ваша обязанность состоит в том, чтобы взять на себя заботы о беременной невестке!

Было ясно, что разговор приобретает нежелательную остроту.