Пётр Поплавский - Под кодовым названием Эдельвейс

— Хорошо, — ответил Роговцев и прошел в раскрытую лейтенантом дверь.

Здесь, в комнате, оборудованной под кабинет, Роговцев утомленно снял шинель, повесил на крючок, вбитый в стену, опустился на стул и о облегчением протянул под столом натруженные за день ноги. В комнате были еще топчан и длинная деревянная скамья вдоль стены. Другой мебели достать пока не успели.

Однако отдохнуть не пришлось — в дверь постучали.

— Войдите!

— Товарищ генерал — майор, — доложил все тот же дежурный лейтенант, — из штаба фронта доставили нам какого‑то старика. Он уверяет, что имеет важные сведения. Говорит, что они адресованы вам лично.

— Где он?

— Здесь, за дверыо.

— Хорошо, передайте майору Тамбулиди — пусть расспросит.

— Слушаюсь!

…Старик был ничем не приметен, разве что сеткой прихотливо пересекающихся морщин — явных примет возраста. Потрепанный, в старом, вытертом до блеска кожухе, из‑под которого выглядывал ватник, в лохматой папахе, надвинутой на самые глаза, в неопределенного цвета штанах и грязных сапогах, он не привлек бы на улице ни малейшего внимания. Сейчас многие так одеваются. Было бы что надеть! Он был похож на одного из беженцев, что теперь возвращаются в освобожденные родные места.

— Вам к кому? — спросил майор Тамбулиди, хотя ему это было известно.

— К генералу Роговцеву, — важно ответил старик.

— По какому делу?

— По государственному.

— Л если точнее?

— Секрет.

— Как вас зовут?

— Я Астан Мирза — Хатагов.

Это имя ничего не говорило майору Тамбулиди

— Генерал Роговцев поручил разобраться с вашим делом мне.

— Л где он сам?

— Здесь, за дверью.

— Вот туда, за дверь, — старик показал заскорузлым пальцем, — мне и надо!

— Поймите, гражданин Хатагов, генерал хочет знать, с чем вы пришли?

— Я и скажу ему! А пришел я из Ставрополя. С поручением лично к генералу Роговцеву.

Из того, как он это произнес, чувствовалось, что эти лаконичные выражения звучали не раз.

— Далековато шли…

— Надо! — с достоинством пояснил старик.

«Из Ставрополя, — задумался Анзор, — К генералу. Значит, не напрасно. Но не скажет! Упрямец — это ясно…»

— Подождите, — сказал он, — я доложу генералу

Он исчез за дверью, чтобы почти тотчас же появиться снова.

— Заходите! Быстро!

— Ну вот, — нахмурился старик. — То к вам не достучаться, то подгоняете — «быстро»!

— Заходите, уважаемый, заходите! — в дверях появился сам генерал. Он дружелюбно улыбался старому Астану.

Мирза — Хатагов гордо поглядел на Анзора, как бы говоря: «Ну что, молодой человек? Разве ты не видишь, с каким уважением меня встречает сам товарищ генерал? Посмотри, сколько орденов у него! А у тебя что? Две медальки? А генерал обращается ко мне уважительно, первым вышел ко мне, а ты — «быстро»!»

Он не спеша, степенно вошел в комнату.

— Раздевайтесь и присаживайтесь, — предложил Роговцев.

Мирза — Хатагов снял кожух, но повесить его сверху генеральской шинели не решился. Положил его на топчан и сел рядом. Ватник его был без рукавов и напоминал теплый, самодельный жилет.

Он снова с осуждением взглянул на майора Тамбулиди и с достоинством проговорил:

— Товарищ генерал, мои слова — только для вас, больше ни для кого. Так мне было приказано.

Матвей Иванович с веселой искоркой в глазах посмотрел на покрасневшего майора, которого без лишних слов, а лишь своим поведением отчитывал старик, и объяснил:

— Майор — мой адъютант, доверенный работник. Наши секреты — общие. Поэтому я и приказал сначала разобраться в вашем деле ему. Правда, он немного горяч, с этим я согласен. Но человек он добрый, настоящий джигит. Из коренных!

— Ну, если так, — смягчился Астан, — то слушайте вдвоем…

Старик начал издалека:

Трудно было догнать вас. Дорог нет — разбиты. Мостов через реки нет — подорваны. Железной дороги нет — рельсы со шпалами, словно сходни, задраны в небо… Едва доберусь до одного города, а фронт уже продвинулся дальше. Вот и дошел до самого Краснодара. Здесь вас и догнал.

«Здесь нас и догнал, — подумал генерал Роговцев, — потому что наступление приостановилось…»

— Очень быстро наши наступали, — медленно говорил старик. — Очень быстро немцы бежали. А я — что? У меня машины нет, я на своих двоих.

Анзор нетерпеливо передвинулся на скамье.

— Но с поручением от н е е, — старик поднял палец вверх, — я бы и на край света пошел.

— Кто же она? — в тон ему спросил Роговцев.

— Немецкая девушка.

— Как ее звать? — спросил Роговцев, уже предвидя ответ, каким бы неимоверным он ни представлялся в сообщении старого Астана.

— Фрейлейн Кристина Бергер.

Генерал Роговцев в отличие от майора Тамбулиди, который после слов Астана едва не вскочил на ноги, ничем не выказал своего волнения.

— Что вы знаете о ней? — спросил буднично, — Об этой немке Кристине Бергер?

— Она ходит в эсэсовской форме, служит переводчиком в СД, потому что изучила наш язык, военное звание — шарфюрер. У нее — пес. Куда ни пойдет — пес с ней. Шерсть у собаки тоже эсэсовская — черная. С такой девушкой любому надо быть осторожным. В случае чего, псина сразу вцепится в горло.

— Выходит, эта немка — наш враг? — умышленно спросил генерал Роговцев.

— Да что вы! — возмущенно замахал на него руками старик. — Эта фрейлейн — наш, советский человек!

— Откуда вам это известно?

— Я был связан со ставропольскими подпольщиками, выполнял важные поручения — записывал, что немцы у нас награбили и куда пересылают груз. Мне это нетрудно было делать, ведь немцы на бирже труда назначили меня упаковщиком в зондеркоманду «Кюнсберг».

— При чем здесь немка? — своими вопросами Матвей Иванович не давал старику отвлекаться, так как тот тяготел к излишним подробностям.

— Однажды вечером она пришла ко мне домой и назвала наш подпольный пароль — не знаю, откуда она узнала его. Я сначала не очень ей поверил — всякое бывает… Но она ни о чем лишнем меня не расспрашивала, и это меня успокоило. Я гостеприимно пригласил ее, начал рассказывать о своей работе у немцев…

— Зачем же она приходила к вам?

— За помощью.

— Какой?

— Она попросила, чтобы я принес рацию, которую она якобы закопала далеко за городом. Хотя я сомневался, но пошел… И что бы вы думали, товарищ генерал?

— Я вас внимательно слушаю.

— Рация оказалась на месте! И на самом деле — была давно закопана. Я в этом разбираюсь — не один кувшин с вином закапывал…

— Что же сделала с рацией фрейлейн?

— А ничего особенного — начала передавать нашим немецкие секреты.

— Откуда знаете?

— Как откуда?

— Это она вам сообщила?

— Ни слова! Но ведь я не первый год на свете живу, голова у человека для чего? Думать! А мысли — они разные возникают…