Анатолий Полянский - Война - судья жестокий

Сзади, урча и подвывая, подкатили три грузовика.

— Едем ловить этого гада, мать его!.. — прорычал ротный. — Будем прочесывать лес к северу от расположения части. Наиболее вероятно, что Валет рванул именно туда.

Боярышников сам не заметил, как назвал Вышневца по кличке, чего прежде не делал. В разговорах с подчиненными он всегда был сух, корректен и строго официален, матерок допускал лишь в крайних случаях.

— Беглец вооружен, — предупредил Сом, раздавая патроны. — Подонок прихватил автомат убитого часового и в случае чего…

Он не закончил фразы, но мы прекрасно поняли, что старшина имел в виду. Валет, не задумываясь, если ему наступят на хвост, откроет пальбу по своим.

«МАЗы», конечно, машины большегрузные, но и в роте народу много. Вдобавок нам придали еще взвод связи батальона, чтобы фронт прочески леса был пошире, так что в кузовах нас набилось как сельдей в бочке. Сидели впритык, зажав автоматы между колен, зато не так трясло. Проселочные дороги в округе, как, впрочем, по всей России, отвратительные. Ухабы и рытвины попадаются такие глубокие, что колеса ныряют в них по самые оси. В такой момент рта не раскрывай — вмиг язык прикусишь, однако Букета это не остановило. Первостатейный болтун, он, клацая зубами, громко возмущался:

— Какой же сволочью надо быть, чтобы своего же брата-солдатика пришить ни за что ни про что. Дерьмо собачье!..

— А то ты его не знаешь, — пискнул Арончик. — Валет на все способен!

— Да уж, редкий гад, — прогудел сидящий напротив сержант Андрей Зарубин. — Я все время ждал от него какой-нибудь подлянки.

Наш командир отделения был здоровенным сельским парнем, умевшим махать пудовыми кулаками и тоже, как Сом, не дававший никому спуску, особенно «карасям» — начинающим служить первогодкам.

Но и он, как я давно заметил, опасался Вышневца и никогда на него не наезжал, даже в наряд редко ставил.

Мы ехали уже, наверное, полчаса. Неугомонный Букет по этому поводу не преминул заметить, что далеконько, мол, удрапал, судя по всему, этот мерзавец. И тут машины встали, да так резко, что не ожидавший этого Арончик пребольно боднул меня кумполом в подбородок.

— Прости, Костенька, — пробормотал Лева.

— Поаккуратней надо быть, — буркнул я, потирая пальцами ушибленную скулу. — Так и покалечить недолго…

По команде «Выходи!» мы высыпали из кузовов и сгрудились возле машин. Было еще довольно темно, но небо на востоке заметно светлело. Взводные развели нас по направлениям, указанным капитаном Боярышниковым. Вытянувшись в цепь, довольно пока густую, чтобы можно было разглядеть соседей справа и слева, мы осторожно двинулись по лесу.

Минут через двадцать откуда-то вынырнул ротный, сказал, что справа скоро будет просека. Она свежевспахана. Не исключено, что беглец оставил там следы, поэтому смотреть особенно внимательно.

Вскоре мы действительно вышли на широкую просеку, на которой лежали столбы. Очевидно, здесь собирались ставить высоковольтную линию электропередачи. Но сколь тщательно мы ни обследовали здесь землю, никаких следов не обнаружили.

— Ускорить движение! — скомандовал Боярышников.

Рассвело уже настолько, что стали видны кусты между деревьями, о которые мы то и дело спотыкались, и глубокие впадины, куда можно было запросто загреметь и трахнуться башкой о какой-нибудь пень.

Прошло еще около часа. Поиск продолжался, но ни малейших признаков беглеца обнаружить не удавалось. И вдруг!.. Когда мы вышли к ручью с заболоченными берегами, заросшими камышом и осокой, Зарубин остановился и закричал:

— Сюда все! Есть! Тут он был, глядите!

Мы бросились к сержанту. На топком берегу ручья отчетливо выделялся длинный след и рядом широкие вмятины.

— Точно, — прогудел Сом, подошедший вслед за ротным. — Тут он шлепанулся. Видите вмятинку? — показал старшина на овальную ямку. — Це ж явно от автоматного приклада. Он як вставал, на оружие опирался. — В речи прапорщика частенько проскальзывали украинизмы. Сомянин хоть и был чистопородным русаком, но родился и вырос на Полтавщине.

— Не знал прежде за тобой способностей следопыта, Иван Прокофьевич, — усмехнулся Боярышников, — но, по-видимому, ты прав.

Он поглядел на компас, надетый, как часы, только на правую руку, и сказал, что направление беглеца угадано точно. Теперь важно поскорее выйти к железнодорожной станции, находящейся в десяти километрах отсюда.

— Мы его еще догоним, товарищ капитан, — заметил Зарубин, — только пошустрее нам надо…

— Именно пошустрее, сержант, — отозвался ротный. — Вперед, товарищи, далеко уйти он не мог.

Следующие минут сорок мы бежали рысью. Дышать стало тяжело, гимнастерка взмокла от пота. Местность постепенно повышалась, и двигаться пришлось практически в гору. Внезапно лес кончился, перед нами открылась широченная поляна, покрытая высокой травой и редким чахлым кустарником. Но едва мы выскочили на открытое пространство и остановились на минуту передохнуть, как раздался дробный стук, который не спутаешь ни с каким другим. Это была автоматная очередь — одна, за ней другая.

— Вот он! — крикнул Зарубин, падая и срывая с плеча автомат. — Догнали сволочугу!

— Ложись! — скомандовал ротный. — Огня не открывать! Надо взять его живым!

Мы залегли, готовые в любую секунду прошить огнем всю опушку леса. Так и хотелось нажать на спусковой крючок и стрелять, стрелять, пока эта мразь не будет изрешечена пулями. Пожалуй, у меня впервые появилось такое жгучее чувство ненависти. Встреться мы сейчас с Валетом один на один, я бы, не задумываясь, всадил в него автоматную очередь. Это ж надо — открыть огонь по своим товарищам!

Солдаты лежали, готовые ко всему: и к броску вперед, и к немедленному обстрелу леса, где засел Валет, но новых очередей оттуда не последовало.

— Экономит патроны, гад, — смачно сплюнув, сказал лежащий рядом со мной Зарубин. — Их у него не так уж густо. Ждет, наверное, когда поднимемся.

— По-пластунски вперед! — приказал Боярышников и первым двинулся к лесу, не поднимая ни головы, ни зада. Действовал он очень ловко, извивался ужом. Лишь по шевелению травы можно было издали догадаться, что кто-то ползет.

Мы последовали его примеру. Не с такой сноровкой, конечно, но ползли довольно быстро, хотя давалось это, прямо надо сказать, с большим трудом. Однако выстрелов со стороны опушки леса больше не раздавалось.

— Товарищ капитан, — окликнул ротного старшина, — сволота наверняка лишь перелякать нас хотела, а сам вже смылся. — Сом приподнялся, намереваясь вскочить, но Боярышников остановил его повелительным окриком:

— Лежать! Хочешь, прапорщик, пулю словить? Не хватает нам еще потерь, с меня ведь голову снимут. Двигаться только по-пластунски!..