Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

Тронулись, однако, — сказал он. — Эй, танкист, посторонись малость.

Раненые убегали, уползали подальше от поезда. Двое санитаров подхватили Игната, уложили на носилки. Сибиряк обхватил разведчика за шею и прыгал рядом на одной ноге. Вдруг кто-то крикнул:

Ложись!

Вой моторов «Ю-88» заглушал все звуки, дрожал воздух, дрожала земля. Лежа на носилках вверх лицом, Игнат видел, как от ведущего бомбардировщика оторвалась черная точка. Игнат хотел что-то крикнуть, но не успел. На миг ему показалось что он падает в глубокую пропасть, бьется об острые выступы скал, хочет ухватиться за камни, зовет на помощь, а внизу — мрак и необыкновенная тишина.

Сколько времени прошло с тех пор, Игнат не знал: может быть, день, может быть, год. Он слышал голоса людей, до его сознания доходил смысл разговоров, но все это было, как во сне. Больше всего на свете Игнат хотел сейчас только одного — проснуться. Сбросить с себя это оцепенение, открыть глаза, что-нибудь увидеть. Он напрягал всю свою волю, старался все силы направить на то, чтобы проснуться. Он чувствовал, как стучит в висках от напряжения, но не мог ничего сделать. Ночь окутывала его мысли, его чувства. Кончится ли эта ночь, Наступит ли рассвет?!

Кто-то подошел к нему, положил прохладную ладонь на его лоб. Игнат услышал:

Семнадцатый маршрут… Н-ский госпиталь.

Игнат без всякого напряжения открыл глаза, увидел военного врача и рядом с ним маленькую, хрупкую женщину в халате. Он почему-то даже не удивился, что все это так просто: стоят перед ним люди, ночь ушла, он уже не спит.

Это хорошо, — сказал он врачу. — Н-ский госпиталь недалеко от моего дома… От города, где я живу…

Его положили на носилки и понесли по перрону.

Четвертый вагон! — крикнула вдогонку маленькая женщина.

Это был уже настоящий санитарный вагон. Подвесные полки с чистыми белыми простынями, легкий запах йода и еще каких-то лекарств, ни крови, ни мух. Марлевые занавески на окнах придавали вагону вид уютной палаты. Санитары и врачи не кричали, не было лишней суеты…

Игната положили на койку, прикрыли простыней. Он закрыл глаза и лежал, прислушиваясь к шуму на перроне. Хотелось что-то вспомнить. Что? обрывки мыслей проносились в голове, не останавливаясь. Казалось, кто-то кричал: «Ложись!» Хрипловатый голос цедил сквозь зубы: «Загонит нас германец в сибирскую тайгу, дальше в тундру, будем гнуса кормить…» Кто это говорит? Ах да, сибиряк! О нем-то и хотелось вспомнить. И о разведчике. Где они?

Игнат открыл глаза, повернул голову к соседней койке.

Товарищ! — тихо позвал он солдата с забинтованной головой.

Солдат оглянулся. Лицо его показалось Игнату знакомым. Кажется, он тоже тогда был там.

Тебе санитара? — спросил солдат.

Нет. Не знаешь, где сибиряк?

Тот, что без ноги?

Да.

Солдат устало махнул рукой:

И следа не осталось…

А разведчик?

Тот живой. Ногу только поцарапало. А ты как? Игнат не ответил. Он повернулся к окну и, казалось, снова впал в оцепенение.

Вдруг на перроне кто-то крикнул:

Хрусталева, вы куда? Сейчас отправляемся! Голос Ольги Хрусталевой ответил:

Бегу, Валя…

Игнат дернулся всем телом, застонал от боли.

Товарищ! — крикнул он солдату. — Товарищ, позови санитарку. Быстрей!

Покряхтывая, солдат опустил ноги на пол, медленно встал и пошел по проходу, опираясь на палки.

Товарищ, скорее! — просил Игнат.

Напуганная девушка-санитарка подбежала к Игнату.

Может, врача? — быстро спросила она.

Нет, нет. Там, на перроне, она. Побегите…

Кто она? — недоумевая, спросила санитарка.

Девушка. Ольга Хрусталева. Это… Это моя сестра. Позовите ее…

На войне случайные, неожиданные встречи никому не в диковинку. Сыновья встречаются с отцами, братьями, сестрами, встречаются друзья, которые в мирное время не видятся годами…

Санитарка выбежала из вагона и, ни к кому не обращаясь, крикнула:

Хрусталева! Ольга Хрусталева!

Никто не отвечал. Она побежала вдоль перрона и через каждые пять-шесть шагов громко звала Ольгу. Никакой Ольги Хрусталевой не было. Врач-майор остановил санитарку за плечо, строго сказал:

Вы не на базаре, уважаемая, и нечего так кричать.

Так ее же брат зовет, — не смутилась санитарка. — Родной брат, понимаете? Может, он умрет, и не увидятся.

На третьем пути стоял второй санитарный поезд. Майор взял санитарку под руку и сказал:

Брат? Картина резко меняется, уважаемая. Идемте быстро, потому что наша-ваша Ольга Хрусталева вскоре отправляется.

Они подошли к одному из вагонов, и майор уже стал на ступеньки, как вдруг услышал голос девушки:

Павел Матвеич, возьмите свои сигареты…

Майор взял сигареты и сказал:

Оля, здесь где-то ваш брат. Вот эта девушка отведет вас к нему. Быстренько. И смотрите, не опоздайте: поезд может вот-вот тронуться.

Ольга посмотрела на майора, потом на санитарку.

Брат? — Она пожала плечами. — У меня нет никакого брата.

Как нет? — удивилась санитарка. — Он сам мне сказал: «Бегите, там Ольга Хрусталева, это моя родная сестра!»

Ничего не понимаю, — развела руками Ольга.

Уважаемая, как фамилия этого брата? — улыбнулся майор.

Морев, Игнат Морев…

Ой! — вскрикнула Ольга. — Где он? Скорее! Ну, скорее же, прошу вас. Павел Матвеич, я успею.

Она первая вошла в вагон и спросила у санитарки:

Где он?

Игнат осторожно приподнял голову, позвал:

Беляночка!

Игнаша!

Ольга узнала его сразу, хотя он и не был похож на прежнего Игната. Худой, заросший, с острыми скулами, Игнат смотрел на нее, и Ольга видела в его светлых глазах боль, муку и… радость. Игнаша! Сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз стояли с ним у моря, прощаясь перед ее отъездом в Академию художеств! Но разве был хотя один день, когда бы она не думала о нем, не вспоминала этих дорогих глаз? Всегда, всегда Игнат был с нею. Она носила его образ в своем сердце, чувствуя, что никогда не сможет с ним расстаться и что никогда он не будет принадлежать ей.

Игнаша!

Она склонилась над ним, обняла руками его голову, тихонько прижалась щекой к его лицу. Он что-то говорил, но Ольга ничего не слышала. Ей казалось, что здесь в вагоне, кроме них, никого нет. Только Игнат и она. Пусть эти несколько секунд будут ее коротким счастьем.

Игнат положил здоровую руку на ее голову погладил кудряшки.

Ты плачешь, Беляночка?

Немножко, — ответила Ольга. — Ты не сердись, Игнаша. это я так… Хорошо мне сейчас… — Она вытерла слезы и только тогда спросила: — Ты тяжело ранен?

Не очень. Расскажи о себе, Оля.

В это время кто-то крикнул с перрона:

Хрусталева, быстро на поезд!

Ольга побледнела. Будто кто ударил в сердце. Нечем стало дышать.

Игнаша…

Он смотрел на нее и молчал. Теплое, хорошее чувство к этой славной девушке шевельнулось в его душе. «Это моя сестра», — сказал он санитарке, когда услышал голос Ольги. Он хотел, чтобы Ольга была его сестрой. Любимой сестрой. А она?..