Владимир Шатов - Сталинград

На месте осталась лишь груда досок и извивающиеся из-под них руки и ноги. Однако большинство ребят выбрались из-под обломков самостоятельно, хотя несколько человек были ранены, но только один тяжело.

- Что случилось? – спросил выживших Майер.

- В нашем сарае был подозрительный провод. – Ответил один из солдат, тряся гудевшей головой. - Мы его высветили, но, когда один из парней вышел за фонарём, он забыл про провод и зацепился за него ногой.

Провод соединялся с наземной миной, предназначенной для уничтожения танков, так что взрыв был направленным, в силу этого обстоятельства люди остались в живых.

- Провод в нашем сарае тоже ловушка. – Предположил перепуганный Францл.

- Эту мину нужно осторожно обезвредить.

- Нам и здесь предстоит грязная работа, - вздохнул Иоганн и закутался в обывательское одеяло. – В этом идиотском городе нигде нет покоя.

- Я бы сказал во всей этой непонятной стране… - буркнул Францл.

На следующее утро, после ночи, которая была такая холодна, что даже чай замёрз в термосах, немцы обнаружили возле казарм сарай меньшего размера, с прекрасной железной печкой в нём.

- Теперь можем погреться! – обрадовались солдаты и бодро забежали туда.

- Зажигай быстрее…

Фом моментально достал бумагу и лучину для растопки и уже собирался зажечь её, когда заметил странный металлический предмет внутри.

- А это что?

К великому изумлению и ужасу товарищей, он выудил оттуда бомбу. Ещё одна нашлась в урне для мусора. Теперь уже все подозревали бомбы за каждой кучей мусора. Францл ступал, высоко поднимая ноги, как старый петух, просто на всякий случай.

- Довольно забавное зрелище при его длинных и тонких ногах. – Засмеялся Иоганн.

- Он похож на бусла! – присоединился к веселью Фом.

- А это что такое? – с подозрением спросил виновник смеха.

- Так у нас называют аистов…

- Тогда можете ржать! – разрешил Францл и сам засмеялся.

Солдаты вскоре приспособили для жилья сохранившийся сарай и примерно через неделю сделали его вполне комфортабельным. Они ухитрились реквизировать у гражданских русских, живших в подвалах, три печки и топили их днём и ночью.

- Но ртутный столбик термометра упал ниже некуда. – Сокрушались бойцы роты. - Стояние в карауле стало пыткой.

- Независимо от того, сколько вещей на тебе надето...

Часовые выглядели как игрушечные мишки: две пары кальсон, две пары брюк, два свитера, солдатская рабочая одежда, полевая форма и толстое меховое пальто, изготовленное специально для несения караульной службы.

- Как в такой одежде можно воевать?

- Зато русским хорошо, - задумчиво сказал Майер. – В своих овчинных полушубках и валенках они чувствуют себя превосходно!

Головные уборы выдали с меховыми наушниками. Открытыми оставались только глаза и нос. Колючий ветер равнодушно проникал сквозь ткань, прикрывающую подбородок, и словно тысяча игл вонзалась в кожу. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не отморозил нос.

- Скоро мы все тут перемёрзнем!

- Не каркай!

Караульную службу несли по два часа кряду, после чего два часа грелись. Ночью давали четыре часа отдыха.

- Чёртова система, - сказал Францл и подышал на озябшие руки, - но каково тем беднягам, кто сейчас на передовой!

- Я уже не рвусь туда. – С иронией сказал Иоганн.

- Раньше нужно было думать…

Доносился гул линии фронта, разлёгшийся недалеко к востоку. Один раз с рёвом пролетел русский самолёт, уничтожая противника всеми имеющимися у него средствами - точными и с недолётом бомбовыми ударами и пулями, вспарывающими снег.

- Куда смотрят наши зенитки?

- Он просто сошёл с ума или заблудился…

Четыре дня подряд лютовала такая сильная снежная буря, что, когда все вышли, чтобы заступить на караул, с трудом могли пробиться к постам.

- Теперь мы не сможем найти склады боеприпасов.

Разбросанные за развалинами завода, они превратились в гигантский снежный холм, очертания обрушенных стен сливались с серым небом. Францл заступал в наряд с Иоганном.

- Хитрые славяне даже погоду заставили служить себе!

- Генерал Мороз непобедим…

Он упрямо нагнул голову и буквально сжался под порывами ветра. Солдаты топтались вокруг в снегу, пытаясь согреть ноги. Иоганн крикнул Францлу:

- Давай подойдём поближе к стене, там не так дует!

- Ты думаешь, это нас спасёт?

Тот вяло пробрался к месту, с которого мог следить за складом боеприпасов. Ступни Майера постепенно стали ледяными от холода и онемели.

- Просто позор, но у нас до сих пор нет сапог на меху.

- Или русских валенок…

В тот же день ближе к вечеру зашёл полевой хирург и спросил, нет ли у кого каких-нибудь жалоб. Иоганн неохотно признался:

- У меня что-то со ступнями…

- Поедешь с нами.

В санях на лошади раненых доставили в штаб батальона. Там было полно народу, и им пришлось долго ждать очереди на осмотр.

- Что у нас больше негде принимать больных? – спросил Майер раненого в руку соседа.

- Мне вчера рассказали, - охотно откликнулся тот, - один врач устроил перевязочный пункт в огромной доменной печи на территории тракторного завода.

- Столько раненых я не видел ни разу в жизни! – согласился Иоганн.

- Тут всё же лучше чем в окопах!

- И безопаснее…

После нескольких попыток Майеру удалось снять сапоги. Когда он стянул носки, к ним прилипли большие лоскуты кожи. Пальцы ног были сплошь в волдырях, а пятки чёрные.

- Боже Всемогущий, что за вид! – раненый солдат зажал нос.

Гниющая открытая рана, но не кровоточащая.

- Приятель! - воскликнул он с брезгливым выражением лица. - Ты же гниёшь заживо!

- Я ничего не чувствую…

- Парень, ну и вонь!

- А ты не нюхай.

Дородный фельдшер осмотрел ногу Иоганна. Кусок за куском, очень осторожно, он удалил остатки кожи с отмороженных ступней.

- Кем работаешь?- спросил он Майера.

- Я поступил в армию сразу после школы, господин фельдшер, - ответил тот.

- Гм-м…

- Что это он делает, - думал Иоганн, когда тот погрузил щипцы глубоко в пятку.

- Что-нибудь чувствуешь? - спросил медбрат и почесал сломанный нос.

- Совсем немного.

- Ну, возможно, тебе все-таки повезло… - пробормотал лекарь.

Теперь Майер и в самом деле забеспокоился:

- Я не лишусь ног?

- По крайней мере, - тихо ответил ему фельдшер, - ты какое-то время не будешь участником этой проклятой мясорубки.

В смотровую заглянул ротный медик и сказал, что принесёт его ранец на следующий день.

- Один день я как-нибудь переживу…

- Ты ведь всё равно никуда не денешься до этого времени?

- Только сообщи Францлу Ульмеру о моей болезни. - Попросил его Иоганн.

- Ладно.

Начавшиеся в середине сентября бои непосредственно за Сталинград военные сразу назвали позиционной, или «крепостной» войной. Время для проведения крупных операций миновало, из просторов степей война перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками.