Владимир Шатов - Возвращение

- Голь на выдумки хитра. – Вставил хозяйственный Григорий.

- Наши мины имели деревянный корпус, поэтому обнаруживались они не миноискателем, а обыкновенным щупом, палкой с железной проволокой на конце.

Противопехотные мины в виде деревянного пенала весили легче восьмикилограммовых противотанковых в прямоугольной деревянной коробке. Именно советскую противотанковую мину «нащупал» после Победы Иван. Поставив предохранитель в нерабочее положение, он пытался вывернуть по очереди каждый из четырёх взрывателей.

- Они не поддавались, - вдохновенно рассказывал он, - так как дерево разбухло от сырости.

Григорий уже не раз слышал эту историю и знал её наизусть.

- Капитан минёров, увидев заминку, приказал мне отойти метров на пять, а сам ткнул щупом в мину. Раздался взрыв. От капитана ничего не осталось.

- Не повезло…

В этом месте повествования Ванька всегда замолкал, очевидно, переживал до сих пор. Ведь под Митенковым сдетонировал тол и ему оторвало обе ноги.

- Как бритвой срезало!.. Представляешь? – живо интересовался он и рубанул рукой по воздуху.

- Видел подобное…

- В ленинградском госпитале подлечили меня и выперли на улицу. – Заканчивал свою печальную историю инвалид.

- Зато жив!

Митенков соорудил ящик на четырёх подшипниках и занимался сбором милостыни, подставив для этого рваную морскую фуражку. Сердобольные прохожие быстро наполняли её рублями и трёшками.

- Хватит на сегодня работать! – командовал он себе и катил в магазин.

Отоварившись, Ванька напивался и с грохотом, гиканьем и свистом врезался в толпу, поворачиваясь на ходу то спиной, то боком вперёд. Происходило это действо на углу Невского проспекта и улицы Желябова, у старой аптеки.

- Тоскливо мне и стыдно. – Кричал Иван и рвал на груди гимнастёрку.

Григорий, зашедший случайно в аптеку услышал, как провизорша, красивая и молодая женщина, вызывала милицию, чтобы та убрала смутьяна.

- Неужели Вам не дано понять, – не выдержал седовласый ветеран, - што Ваня положил свою молодую жизнь за то чтобы Вы не сгорели в гетто?

- Почему это я должна была туда попасть?

- Только потому, што Иван не пожалел своих ног, а те, кто был с ним, своих голов - вы зараз живёте! – с ожесточением сказал Шелехов.

Удивлённая женщина медленно положила телефонную трубку и долго смотрела в спину Григория, который привязав к тележке заснувшего инвалида верёвку, тянул её словно мальчик зимние санки.

Когда Дмитрия Ильича Сафонова спрашивали, что заставило его напряжённо учиться, и в итоге стать лётчиком-космонавтом СССР, он отвечал коротко: «Крахмал».

Его мать Авдотья Яковлевна после смерти мужа приноровилась тереть картофель. Вместе с малолетней дочерью и с сыном Митей она открыла целое производство на дому. Крахмал поначалу продавали в Дмитровске, чтобы купить лапти и керосин. Затем мать начала возить его продавать в Харьков.

- Мы такого отродясь не видывали. – Делилась она с детьми городскими впечатлениями. – Красота неимоверная!

Пока Авдотья за неделю продавала 400 стаканов, Митя ещё 200 стаканов натирал и намывал к её возвращению. Из Харькова мать привозила на радость детям белые булочки и вафли.

- Учись Митька! – говорила она младшему сыну, - тогда будешь жить в достатке…

- Из колхоза меня всё равно не отпустят!

- А ты учись.

Школу-семилетку Митя Сафонов закончил на одни пятёрки. Сгоряча бросил учёбу – пошёл работать прицепщиком плуга на тракторе. Эта работа требовала сноровки и физической силы. На повороте, при въезде в лощинку, прицепщик крутил «баранку» руля, чтобы плуги поднимались или опускались.

- Стойки на плугах чугунные, - поучали его бывалые трактористы, -причём самого низкого качества.

- И что будет?

- Если не рассчитал и опустил глубоко плуги – чугунные стойки ломаются словно спички...

- Ты смотри!

- Работа у тракториста хуже, чем у раба. – Сказал вечно кашляющий бригадир.

Во время обеденного перерыва, когда уже опытный прицепщик сидел на завалинке и потягивал цигарку, пришла Наталья, дочь учителя Панина.

- Чего ты, Митя, не хочешь учиться дальше? – спросила она.

- А кто ж работать будет? - рассудительно ответил пацанёнок.

- Век думаешь «баранку» крутить?

- А всё лучше, - отбрил Митя, - чем языком молоть…

- Лучше выучиться и стать человеком! - веско сказала девушка.

По крестьянским понятиям считалось, что выучиться надо затем, чтобы не работать. Труд признавался только один – физический. Работа того же учителя или бригадира, раздающего наряды на работу – это не труд.

- А может она и права! – подумал Митя и выбросил окурок.

… Осенью 1947 года семнадцатилетний Дмитрий Сафонов уехал учиться в Задонский сельхозтехникум. Для пропитания в Задонске мать загодя заготовила ему картофельные сухари. Они вместе натёрли картошку, затем полученную массу смыли водой для получения крахмала. Перетёртый и высушенный картофельный жмых Авдотья смешала с гущей на муке и выпекла картофельный хлеб, который резала на куски и сушила в печи на сухари.

- Пресный! – пожаловался Митя, попробовал полученный деликатес.

- Зато хранится долго…

Сухарь получался «на славу» - раскисал в чашке с водой за полтора часа. Дмитрий забрал с собой в мешке зараз килограмм сорок таких сухарей.

- Чтобы хватило до следующих каникул. – Сказала мать, упаковывая припасы.

- Мне их на всю учёбу хватит! – недовольно буркнул сын.

Митя ошибся, он съел их за три месяца, потому что есть хотелось всегда. Стипендия составляла 14 рублей. Каждый месяц рубль вычитали на заём государству плюс комсомольские и профсоюзные взносы. 2 рубля 20 копеек – плата за проживание в общежитие. Шесть рублей уходило «на харчи» по талонам в техникумовской столовой, но без хлеба.

- На остаток можно жить как буржуи… - шутили студенты.

- Если сравнивать с голодающими неграми развивающихся стран, то да!

Хлеб, двухкилограммовую буханку стоимостью 19 копеек, покупал каждый себе и старался «растянуть» её на несколько дней к ежедневным завтракам, обедам, ужинам.

- Главное в еде - регулярность! – часто говорил толстый заведующий столовой, крепко воровавший из студенческого котла.

Завтрак состоял из столовой ложки манной каши, с каплей подсолнечного масла в центре. Обед: щи из кислой капусты, которую в техникуме заготавливали сами учащиеся в больших деревянных бочках; отварка из чечевицы. Ужин: ложка гречневой каши или картошки.

- С голода умереть не дадут!

- Но и толстыми не будем…

Для студенческого общежития использовались бывшие монастырские кельи на 12 человек каждая. Посреди комнаты-кельи стоял стол, по бокам – кровати. Чадящая грубка помещалась в углу при входе.