Николай Анов - Гибель Светлейшего

Потемкин не хотел показывать гостю соседнюю комнату. Он постарался проскользнуть в нее незаметно, именно в ту минуту, когда Олег вышел на кухню умываться.

Гимназист безуспешно крутил медный кран. Вода не шла. С перекинутым через плечо полотенцем он вернулся в кабинет хозяина. Потемкина здесь не было. Олег немного удивился и отправился на розыски. Юноша вышел в полутемную прихожую и неожиданно заметил плохо прикрытую дверь в соседнюю комнату. Яркая полоска света падала на пол через узкую щель. Олег осторожно нажал ручку и остановился в недоумении на пороге. Большая, очень светлая комната в четыре окна была заставлена высокими застекленными шкафами наподобие тех, что гимназист видел в музеях. Николая Николаевича здесь не оказалось. По всей вероятности, он находился в следующей комнате, за закрытой дверью.

Олег с любопытством оглядел шкафы, — они все были пустые, — и подошел к закрытой двери. Он так же бесшумно нажал ручку и вошел в следующую комнату, заставленную точно такими же музейными шкафами. Здесь возле крайнего шкафа, у окна, присев на корточки, возился с ключами Потемкин. Рядом с ним на разостланной бумаге лежали, как показалось Олегу, четыре игрушки — свернувшаяся колечком стерлядь, слон, петух и всадник на коне.

— Что тебе здесь надо?! — закричал, приподнимаясь, Потемкин.

— На кухне нет воды.

— Открыл Америку! — проворчал, успокаиваясь, Николай Николаевич и торопливо завернул «игрушки» в бумагу.

Олег заметил, что в этой комнате не все шкафы были пустыми.

— Это что? Игрушки?

— Да, — сквозь зубы процедил Потемкин.

— Они глиняные или деревянные? — гимназист с любопытством разглядывал игрушечных зверей и птиц.

— Это не игрушки, а пряники.

— Пряники?!

Олег не поверил шутливому ответу хозяина и улыбнулся. Но Николай Николаевич неожиданно рассердился и грубо закричал:

— Ну, что остановился? Иди, иди!

Юноша вышел через соседнюю комнату в прихожую. Потемкин закрыл дверь на ключ и направился в свой кабинет. Он нес пряники, завернутые в бумагу, как сокровище, бережно прижимая к груди. На стол он их положил с большой любовью и осторожностью.

Все еще не доверяя словам Николая Николаевича, Олег с любопытством разглядывал странные музейные экспонаты. Неужели это действительно пряники?!

Потемкин достал со, шкафа синюю эмалированную кастрюльку, понюхал ее и наполнил наполовину горячей водой.

— Пусть хорошенько размокнут, — сказал он, опуская на дно слона и петуха.

Плотно закрыв кастрюлю крышкой, он поставил ее на подушку и бережно закутал ватным одеялом, а поверх набросил старую хорьковую шубу.

Сомнения Олега постепенно исчезали. Он уже поверил в съедобные качества «игрушек». Гимназист охотно посмотрел бы коллекцию пряников, но Потемкин торопился на службу и наотрез отказался показать ее.

Олег отправился в Лесной. Он шел через пустынный, обезлюдевший город, мимо закрытых и зачастую заколоченных досками мертвых магазинов. На стенах кирпичных домов, облепленных декретами и постановлениями Северной Коммуны, давно облупилась краска. Деревянные дома были разобраны на дрова, от них остались лишь фундаменты. Зеленой травой зарастали булыжные мостовые, и чем ближе подходил гимназист к Лесному, тем трава была гуще, выше и зеленее.

Во дворе Олега встретил взволнованный Митька и сообщил:

— А у Яшки отец умер! Это его бог наказал за нашего поросенка.

Иван Семенович скончался вчера, почти сразу же после ухода Олега. Заплаканная Феня торопилась с похоронами. Поезд на Успенское кладбище проходил через станцию Ланскую в двенадцать с минутами. Важно было попасть именно на него. Следующий кладбищенский поезд должен был идти только через двое суток.

Увидев Олега, Феня кинулась к нему:

— Ой, ради бога, подсобите гроб до станции донести. Тут совсем рядышком, всего два шага. Через канаву как-нибудь перетащим, а там сразу насыпь. Очень прошу вас! Такое горе!.. Отмучился мой коммунар… Царство ему небесное!

Феня перекрестилась, всхлипнула и, боясь, как бы Олег не сбежал, повела его в свою квартиру.

Гроб с покойником стоял на столе. Иван Семенович лежал с закрытыми глазами, строгий и спокойный. Бойкая старушка в черном платье чуть слышно читала нараспев нужные для усопшего молитвы. Феня была верующей, но, опасаясь доноса Капустиных, не решилась позвать священника. Осиротевший Яшка смотрел на заостренный нос отца и плакал горькими слезами.

Феня то появлялась в комнате, то исчезала. Пришел Макарыч и привел четырех человек, до революции работавших на литейном заводе Вегмана вместе с Иваном Семеновичем. Один из литейщиков недавно переболел тифом и плохо держался на ногах. Остальные трое тоже были слабы от голода.

С их приходом бойкая старушка, читавшая молитву, исчезла из комнаты. Макарыч положил на стол возле гроба гвозди и молоток.

— Прощай, Иван Семенович, — сказал он, глядя на восковое лицо покойника влажными глазами. — Ты был честным коммунистом. Вечная тебе память.

Федя вдруг завопила истошным голосом и кинулась к гробу. Но бойкая старушка, невесть откуда появившаяся, ловко перехватила ее и усадила на стул. Яшка тоже громко заплакал. Макарыч кивнул Олегу на гробовую крышку, и они вместе подняли ее и накрыли Ивана Семеновича.

Гроб оказался тяжелым. Спускать его по лестнице с шестого этажа было неудобно и мучительно трудно. А еще мучительней было поднимать на железнодорожную насыпь. Литейщики смотрели друг на друга тоскливыми глазами, каждому было стыдно за свою слабость. А тот, что переболел сыпным тифом, совсем не мог подняться, он остался внизу возле канавы.

Успенский поезд должен был прибыть на станцию Ланскую в двенадцать часов с минутами, но опоздал почти на час. В составе было три обычных теплушки для пассажиров и одиннадцать белых товарных вагонов — для покойников — с нарисованными на дверях черными крестами.

Пока гроб с телом Ивана Семеновича поудобнее ставили в вагоне среди других гробов, Олег незаметно ушел с перрона. Он решил не ехать на кладбище. Тем же путем, через Черную речку, он зашагал на Петроградскую сторону к Потемкину.

Смерть чахоточного инвалида обеспокоила Олега. Он шел и словно видел перед собой Ивана Семеновича, слушавшего с восторгом звонкий голос сына:

Сейчас эти строчки неотвязно преследовали гимназиста, он не мог их заглушить и отвлечься от воспоминаний.

Не доходя Строганова моста, на набережной Черной речки, Олег увидел кучку женщин, стремительно бежавших ему навстречу. Впереди них мчался парень в кепке с искаженным от ужаса белым лицом. Преследовательницы дружно и неистово орали: