Иван Бережной - Записки разведчика

Незаметно прошла ночь. Наступил новый день. Казалось, солнечный день принесет радость. Но не тут-то было! Разведчикам предстояло перенести новый удар.

Разведчик Грушинский поминутно наклонялся, захватывая горстью снег, жадно ел его и все чаще присаживался отдыхать. Наконец он сел и не смог подняться. Гомозов подошел, чтобы помочь, дотронулся до руки Грушинского и с тревогой произнес:

– Что с тобой? Ты весь горишь!

Силы окончательно покинули Грушинского. Он временами терял сознание, метался в жару, бредил. Болезнь товарища заставила временно забыть о вчерашнем. Все внимание Гомозова переключилось на заботу о больном. Сначала его несли на себе поочередно, а затем соорудили носилки.

Больше пятидесяти километров по бездорожью, утопая в снегу, несли разведчики больного товарища. Состояние Грушинского ухудшилось настолько, что стало опасным переносить его. Вынуждены были оставить тяжелобольного в крестьянской семье на хуторе Подъясном Олевского района… Грушинского свалил сыпной тиф.

Гомозов надеялся застать соединение в Глушкевичах, взять подводу и привезти больного товарища. Однако разведчиков ждало глубокое разочарование. Соединения там уже не было. На месте села увидели одно пепелище. Вокруг следы боев. Только переправившись через Припять, разведчики от партизан Бати узнали, куда направились мы…

Докладывая результаты разведки, Гомозов даже не предполагал, что ровно через месяц соединение выйдет в те места, где погибли Игорь Виноградов и Гриша Ковалев и откуда он с товарищами только что вернулся. Но отважного партизанского штурмана, разведчика Гомозова, к этому времени среди партизан уже не было. Не на много он пережил своего друга Игоря. Из Ляховичей он был снова послан в дальнюю разведку и в отряд больше не вернулся. Обстоятельства его гибели так и остались неизвестными.

Последнее время внимание партизан было приковано к событиям, которые происходили на подступах к Волге.

Партизаны осаждали радистов в надежде услышать от них свежие сводки о положении на фронтах. Не было покоя и Ане Маленькой. Несмотря на то, что Вершигора перешел в штаб, Аня не пожелала расставаться с друзьями из бывшей тринадцатой роты. Она обосновалась среди десантников во взводе лейтенанта Гапоненко. От нее мы узнавали все новости, которые происходили на Большой земле. Но на этот раз наше любопытство не удовлетворялось. Приходилось по нескольку раз перечитывать газеты, доставленные на самолетах.

Скупые сводки Совинформбюро не позволяли сделать определенного вывода о положении на фронте. Однако, наблюдая за тем, как нервничали гитлеровские власти на оккупированной ими территории, не трудно было догадаться, что на фронте их войска постигла неудача. Об этом говорили и сведения, которые доставляли наши разведчики. В их докладах все чаще и чаще стали упоминаться эшелоны с ранеными гитлеровцами и разбитой техникой, которые уходили на запад.

И здесь, в глубоком тылу врага, чувствовалось дыхание фронта. Даже мирное население как-то приободрилось. Видимо, и до них незримыми путями доходили сведения с фронта.

Наконец в последних числах января не только партизаны, но и весь мир узнал о грандиозном успехе Советской Армии, нанесшей сокрушительные удары по фашистским войскам под Ленинградом и на Волге.

Эти радостные вести сообщила нам сияющая радистка Аня.

– Как тебе нравится? Разгромлено сто две дивизии, свыше двухсот тысяч гитлеровцев захвачено в плен, тринадцать тысяч орудий, — радостно заговорил политрук Ковалев, прослушав сводку Совинформбюро, которую нам прочитала девушка. — Ты только подумай: продвинулись вперед на четыреста километров… Надо, чтобы об этом знали все разведчики, все советские граждане, где бы они ни были. Идем во взводы! — решительно закончил он и начал одеваться. Я последовал примеру политрука.

Мы уже готовы были выйти из дома, но мне бросилась в глаза рваная шинель, в которую был одет Ковалев. Надо сказать, что в партизанских отрядах не обращали особого внимания на одежду. Кто что имел, то и надевал. Большинство разведчиков было одето в немецкое обмундирование.

Иван Федорович заботился, чтобы все разведчики были одеты и обуты, но о себе ничуть не беспокоился. Старшина роты Зяблицкий несколько раз предлагал новую немецкую шинель, взятую на складе в Лельчицах, однако всякий раз политрук отказывался.

– Иван Федорович, придется тебе по случаю торжества сменить шинель… Посмотри, на что она похожа, — сказал я своему другу.

На этот раз Ковалев согласился без особых споров. Шинель оказалась подходящей, только длинной. Это нас не испугало. Зяблицкий прямо на политруке укоротил ее. Теперь Иван Федорович выглядел молодцом, но чувствовал себя несколько стесненно.

Погода стояла под стать праздничному настроению партизан. Улицы села залиты солнечным светом. Даже мороз и тот поубавил свою прыть.

Повсюду видны группы партизан и местных жителей. Слышен оживленный разговор. Обсуждались последние новости. Видимо, здесь уже побывали комиссар, секретарь парторганизации и помощник комиссара по комсомолу.

Всколыхнулось все село.

– Оказывается, мы опоздали, — сказал я Ковалеву.

– Добрая весть птицей летит, — заметил политрук. — Послушаем, что народ говорит…

Наше внимание привлекла группа веселых партизан и жителей, обступивших Гришу Дорофеева. Гриша что-то говорил, дружные взрывы хохота то и дело прерывали его рассказ.

– Выходит, наступил на русскую землю, да оступился! — донесся до нашего слуха высокий голос нашей хозяйки.

– Выходит так, — ответил Гриша.

– Вы только послушайте, что Циркач рассказывает, — пригласил нас Митя Черемушкин.

Гриша Дорофеев продолжал:

– После того как фашистские войска получили по рылу, фюрер призадумался, как быть дальше. Но, поскольку его ефрейторская голова скудна на мысли, он ничего не мог придумать. Вызволил Геббельс, посоветовав пойти к гадалке. Одел, значит, фюрер шоферский комбинезон и направился к заветной старушке.

– Ишь ты, шофером захотел стать, — вставил Леша Журов.

– Маскировочку решил применить, чтобы гадалка не узнала. А старушка, действительно, оказалась опытной. «Плохие твои дела, шофер, — сказала она, как только выслушала просьбу. — Предстоит тебе перенести три удара. — От этих слов фюрера передернуло. Гадалка продолжала: — Во-первых, у твоей машины сломается ось; во-вторых, на полпути горючего не хватит; в-третьих, отберут шоферские права».

Последние слова Гриши вызвали новый взрыв смеха.

– Здорово она сказала про ось, — восхищался Журов.

– А насчет шоферских прав — прямо в точку попала. Доберемся мы до Берлина и потребуем у него права, — сказал Юра Корольков.