Иван Бережной - Записки разведчика

Открылась дверь, и на пороге в клубах морозного облака появился связной Миша Семенистый.

– Приготовиться к движению! — передал он приказ командования.

Дом ожил. Разведчики подымались, нехотя выходили на улицу и попадали в объятия крепкого мороза. Ветер ослаб, но еще продолжал срывать снег с козырьков сугробов и гнать поземку. Предрассветное небо зияло темными провалами между рваными, быстро бегущими облаками.

Вывели подводы из дворов. Рота вытянулась вдоль улицы. Послышалась команда: «Вперед!» Колонна пришла в движение. Князь-озеро оставалось позади…

Рассвет застал нас в лесу. Ветер к этому времени утих, установилась тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей да шорохом движущейся колонны. Путь наш проходил среди лохматых елей, покрытых белыми шапками снега.

Ночью завируха замела все стежки-дорожки. Земля покрыта почти метровым слоем снега. Лошади по брюхо увязали в сугробах и с трудом пробивали дорогу. На первых же километрах от разгоряченных лошадей повалил пар. Особенно тяжело приходилось тем, которые двигались в дозоре. Для прокладки санного пути я через каждые два-три километра вперед выдвигал то взвод Гапоненко, то взвод Мычко. Вслед за главразведкой шла третья рота, а за ней уже по накатанной санной дороге тянулась пятикилометровая колонна всего соединения.

За спиной поднялось багряное от мороза солнце и осветило длинную извилистую ленту обоза, который отчетливо выделялся на фоне снега.

Обгоняя колонну, верхом на белой лошади, нас догонял комиссар.

Разведчики оживились, старались принять молодцеватый вид.

– Доброе утро, Семен Васильевич! — заговорили разведчики наперебой, как только комиссар поравнялся с нашими санями.

– Здравствуйте, здравствуйте, глаза и уши! — весело ответил на приветствия Руднев. Перевел лошадь с рыси на шаг и спросил: — Как настроение?

– Настроение хорошее. Кончилось сидение, — ответил Черемушкин.

– Только вот погода меня беспокоит. Ни единого облачка. Того и гляди самолеты появятся, — высказал беспокойство Ковалев.

Комиссар посмотрел вверх, казалось, хотел убедиться, действительно ли нет ни единого облачка, а затем успокоил:

– Ничего, пока немцы пронюхают, что в Ляховичах никого нет, свяжутся с летчиками, тем временем пройдет короткий зимний день. Да и мы уйдем далеко, пусть тогда ищут ветер в поле. — Семен Васильевич посмотрел на вспотевших лошадей и приказал: — Сделайте привал минут на пятнадцать.

– Оцэ дило, — обрадовался наш ездовой Иван Селезнев, останавливая лошадей. Он не спеша выбрался из розвальней, покрыл попонами вспотевших лошадей, разнуздал и, положив перед ними охапку сена, сказал: — Набирайтесь сил, родные!

Лошадь комиссара Черемушкин привязал к саням.

Партизаны соскакивали с саней и разминали отекшие от длительной езды ноги. Курящие доставали кисеты и коробки с махоркой и крутили самокрутки.

– Закурите, товарищ комиссар, — предложил Журов, раскрывая футляр карманного фонаря, приспособленный им вместо портсигара...

Разведчики плотным кольцом обступили Руднева.

– Представляю, как разозлятся фрицы, не обнаружив нас в Ляховичах, — сказал Костя Стрелюк.

– Могут расправу над жителями учинить, — поддержал разговор Маркиданов.

– Это в их характере, — согласился Лапин.

– А я так думаю, кинутся гитлеровцы по нашим следам, — отозвался Ковалев. — Видите, какую мы дорогу за собой оставили?

– Мы уйдем, а белорусским партизанам придется повоевать. Хотя их и предупредили о нашем уходе, все же будут обижаться, скажут, Ковпак привел немцев, — беспокоился Костя.

– Пусть повоюют, а то есть такие партизаны, которые еще и немца живого не видели, — сказал незаметно подошедший командир конной разведки Саша Ленкин.

– Ну, Усач, брось, не поверю, чтобы такие партизаны были, — усомнился Черемушкин.

– Что брось? Сидят себе в лесу среди болот, выставили заставы, заминировали все подступы и носа не кажут, — поддержал Ленкина Федя Мычко.

– По-вашему выходит, только мы и воюем? — спросил Стрелюк. — А диверсионные группы?

– Подумаешь, диверсанты! Поставят мины — и в кусты, а немцы вынут их и преспокойно себе разъезжают.

Среди присутствующих нашлись сторонники и противники Ленкина. Разгорелся жаркий спор. Комиссар, внимательно следивший за перепалкой партизан, решил вмешаться.

– Я всегда ценю в людях любовь к своему соединению, отряду, роте, взводу, отделению, — начал с жаром Семен Васильевич. — Каждый партизан должен дорожить честью подразделения, как своей собственной.

Разведчики внимательно слушали комиссара. Саша Ленкин удовлетворенно подкручивал пышные усы и бросал победные взгляды на своих «противников».

– Однако в корне неправильно охаивать наших братьев по совместной борьбе из других отрядов, — продолжал Руднев. — Надо быть справедливым в оценке их действий… Каждый партизанский отряд решает посильные ему задачи. Диверсионные отряды и группы ведут «рельсовую войну». Надо отдать им должное, в этом они преуспевают. И нам есть чему у них поучиться. Кроме уничтожения воинских эшелонов, они приковывают значительные силы немцев для охраны железных дорог… Есть и такие отряды, которые только ведут разведку. Такую задачу выполняла группа капитана Бережного до присоединения к нам. Что же, прикажешь им громить немецкие гарнизоны? Это не их дело, да и не под силу.

– А местные отряды? — не сдавался Ленкин.

– Они тоже решают свои задачи, — ответил Руднев. — Уничтожают полицейских, небольшие группы немцев, защищают население от врага… Конечно, не все отряды равноценны. Есть еще слабые. Со временем они окрепнут, приобретут боевой опыт и будут воевать не хуже других. Ведь наше соединение стало таким, каким оно есть сейчас, не вдруг. Были и у нас большие трудности, а иногда и неудачи. Они и сейчас есть. Важно понять, что некоторые отряды плохо воюют не потому, что не хотят, а, главным образом, потому что еще не умеют, вооружены слабо, а их командиры неопытны. Наша задача помочь им вооружением и советом.

– Что ни говорите, Семен Васильевич, а лучше нашего отряда нет! — решительно сказал Саша Ленкин, не желая открыто признать своего поражения.

– Ну и хватил, Усач! — засмеялся Черемушкин.

– Оспаривать это, значит, признать, что я, как комиссар, ни черта не делаю, грош цена такому комиссару, — сказал Руднев и положил обе руки на могучие плечи Ленкина. — А тебя, Саша, благодарю за любовь к своей родной части… А теперь в путь!

Разведчики заняли свои места. Вперед вырвались лихие конники Саши Ленкина, сопровождавшие санки с радистами. Вслед за ними умчалась кавалькада квартирьеров – представителей от рот. В тех случаях, когда марш совершался на территории, контролируемой партизанами, и встреча с противником мало- [291] вероятна, мы обычно вперед высылали радистов под прикрытием конного взвода. Радисты останавливались в определенные часы и к подходу колонны принимали сводку Совинформбюро. Так было и на этот раз.