Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд

Генерал дружелюбно попросил провести его к майору.

— Вы делаете очень нужное дело, — проговорил он на ходу.

Через минуту генерал уже стоял, понурив голову, перед кроватью, на которой лежал обмотанный бинтами майор Брам.

— Ничего особенного, господин генерал, — донёсся из-под бинтов насмешливый голос майора, который даже попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и страшной.

Круземарк полуобернулся к Квангелю и спросил:

— Сколько минут я могу находиться у раненого?

— Прошу вас, господин генерал, не больше десяти минут.

Сказав это, Квангель вместе о ассистентами вышел из палаты.

— Наше наступление не удалось. Не удалось, несмотря на ваши героические старания, Брам. — Генерал насмешливо посмотрел на раненого. — Собственно говоря, всю операцию по захвату Эльзенборнских высот пришлось приостановить.

— Потому что она была бессмысленной?

Генерал сдержался, а про себя подумал: «Поскольку его полк всё время находился на главном направлении, потери, видимо, большие».

— Полк утром…

— Я знаю, сорок процентов убитых. К слову говоря, Найдхард предпринимает кое-какие попытки.

— Он превосходный тактик.

Генерал осторожно снял с левого рукава ниточку и с усмешкой посмотрел на Брама.

— Баш Клювермантель убит, прямое попадание. Пусть земля ему будет пухом. — Монокль выпал из глаза генерала.

Майор с трудом проглотил слюну:

— Добрый Клювермантель… — И подумал: «Мне очень жаль его, но ничего не поделаешь, я сам виноват, не надо было отпускать его от себя. Может быть, он остался бы в живых».

— Вы сейчас, конечно, заинтересованы в том, чтобы вас скорее отправили в тыловой госпиталь, потом лечение, дополнительный отпуск…

— Вы заглядываете слишком далеко вперёд, господин генерал, однако я надеюсь в скором времени снова оказаться в полку.

Генерал усмехнулся:

— Что вас так тянет туда?

— Там моё место. Ведь мы, собственно, господин генерал, всё время шли вместе.

Генерал Круземарк вдруг начал раздражаться.

— Я не люблю, когда у моих офицеров появляются от меня тайны. — Голос генерала прозвучал неожиданно строго.

«Тайны?» — подумал Брам, и вдруг рот его искривила гримаса боли.

Генерал уставился на побледневшее лицо майора, который закрыл глаза.

«Чёрт возьми, не умер бы он у меня на глазах…» Быстрыми шагами генерал подошёл к двери и крикнул:

— Доктор, вашему пациенту что-то стало плохо!

Доктор Квангель быстро вошёл в палату. Глаза майора Брама так закатились, что стали видны одни белки, пульс почти не прослушивался, дыхание было аритмичным.

Доктор подскочил к двери и, выглянув в коридор, позвал:

— Сестра Урсула! — Затем он подтащил к кровати раненого аппарат для искусственного дыхания.

Урсула молча вошла в палату и, кивнув генералу, дала Браму кислород.

Урсуле казалось, что все присутствующие слышат, как громко стучит у неё в груди сердце. Дотронувшись пальцем до лица майора, она подумала: «Странно, почему он потерял сознание. Наверняка это связано с приходом генерала, взгляд которого я чувствую спиной». Урсулу охватил панический страх: неужели Крам больше не придёт в себя?

Доктор Квангель откинул одеяло с груди раненого и приложил к ней стетоскоп.

В этот момент майор слабо вздрогнул и медленно открыл глаза. Сначала он узнал врача, затем увидел золотое шитьё на воротнике генерала. Его взгляд стал ясным.

— Урсула… — тихо произнёс он.

Кровь прилила к лицу молодой женщины. Она невольно отступила на шаг назад.

Брам слегка приподнялся на подушке и, глядя на Урсулу, прошептал:

— Милая, милая Урсула.

— Ничего не понимаю, — пробормотал себе под нос генерал. — Одну едва успели похоронить, а он…

Поняв намёк генерала, Урсула в отчаянии выбежала из палаты.

Круземарк взял в руки фуражку и перчатки.

— Держите пос выше, Брам. Вы ещё понадобитесь. Желаю всем весёлого рождества.

Попрощавшись со всеми кивком головы, Круземарк пошёл к выходу, сопровождаемый доктором Квангелем.

К утру похолодало, воздух стал чище, обещая хорошую видимость на первый день рождества.

Неподалёку от Труа-Пуанта кольцо замкнулось. Семьсот семьдесят полуголодных, полуобмороженных солдат и офицеров из передовых отрядов 1-й танковой дивизии СС отступили на свои исходные позиции, руководимые Иоахимом Пайнером, который снискал себе такую печальную славу. Это кольцо было своеобразным началом быстрого продвижения на запад «тигров» и «пантер». Спустя четверо суток, двадцатого декабря, Пайнеру стало известно, что его войска, находившиеся в горах близ Стуамонта, оказались окружёнными. Дивизиям, как они ни старались, так и не удалось форсировать реку Амблев и продвинуться в направлении Ставло, с тем чтобы пробить брешь в кольце и выйти из него. Всего двадцать пять километров отделяло их от собственных тылов, где солдатам могли оказать первую медицинскую помощь, а командиры могли пополнить боезапас и наполнить топливные баки машин и танков горючим.

С утра окружённые были атакованы войсками противника с трёх сторон. Район окружения уменьшился до того, что все войска, попавшие в котёл, оказались на небольшом пятачке с машинами, в баках которых не было ни капли бензина.

Правда, самолёты люфтваффе сбросили канистры с бензином, но те попали к окружённым. Пайнер правильно указал по радио квадрат выброски горючего, однако командиру дивизии показалось, что Пайнер недостаточно точно знает своё местонахождение, и он внёс кое-какие коррективы, после чего и без того скупая «манна небесная» попала прямо в руки к удивлённым американцам.

На пятачке шли ожесточённые бои. В ночь на 21 декабря 82-я воздушно-десантная дивизия США окончательно замкнула кольцо окружения, после чего американцы начали обстреливать окружённых из тяжёлых орудий. За короткое время из двух тысяч немецких солдат в живых осталось не более восьмисот.

Двадцать второго декабря бои прекратились, и оставшееся в живых местное население вздохнуло свободно.

Пайнер послал в штаб радиограмму следующего содержания: «Нашему Герману скоро наступит конец. У нас совсем нет Отто. Наше полное уничтожение — лишь вопрос времени. Можем ли мы попытаться прорваться?»

Двадцать третьего декабря Пайнеру был отправлен ответ: «Поскольку ваша группа не даёт исчерпывающих данных о ваших запасах, вы не можете рассчитывать на экстренное получение горючего и боеприпасов».

Окружённые ответили на это такой радиограммой: «Сегодня вечером нам предоставляется последняя возможность для прорыва».

«Доложите, когда и где вы намерены перейти линию фронта. Прорываться разрешаем, по при одном обязательном условии: захватить с собой всех раненых и боевые машины», — последовал ответ из штаба.