Эдуард Арбенов - Берлинское кольцо

«Играет, — подумал досадливо Ольшер. — Все играют в неосведомленность в таких случаях. Хотят иметь подтверждение из первых уст».

— Не думаю, что, идя на эту встречу, вы не поинтересовались моей биографией. И не только биографией… Я действительно начальник тюркского отдела Главного управления СС, гауптштурмфюрер Рейнгольд Ольшер… Бывший, как вы изволили подчеркнуть. Это имеет значение для факта, который я намерен вам сообщить… Но прежде мне необходимо подтверждение вашей личности.

Корпс пожал плечами и нехотя вынул удостоверение, в котором значилось, что предъявитель действительно является майором секретной службы вооруженных сил Великобритании.

— Благодарю! Теперь прошу выслушать меня.

И Ольшер рассказал Корпсу историю пакета в клеенчатой обертке, направленного через Саида Исламбека британской разведывательной службе.

— Документы переданы вам этой весной где-то в районе Нима или Альби, а возможно, и в другом месте Франции… Последнее донесение я получил из Нима….

— Что за документы? — готовясь записать сообщение в блокнот, спросил майор.

— Этого я не могу сейчас сказать, но документы носили гриф «Гехейме рейхзахе!», что определяет высшую степень их секретности… Надеюсь, вы хорошо знаете немецкий язык и нашу систему сохранения государственной тайны?

— Можете не сомневаться, — самоуверенно кивнул Корпс.

Ольшер сомневался — язык Корпс знал в силу своей служебной привязанности к Германии, но насчет системы сохранения тайны явно бахвалился. Документы с грифом «Секрет государственной важности» редко попадали к англичанам. В противном случае британской службе безопасности давно бы стало известно о специальных курсах особого назначения «Ораниенбург» и фальшивых фунтах стерлингов, на которых она так глупо попалась.

— Мое отношение к пакету зафиксировано на каждом документе оттиском пальца. — Ольшер показал на большой палец правой руки — очень холеный, бледный палец. — Оттиск сделан симпатическими чернилами синего цвета, проступающими после проявления соответствующим составом… В левом углу листа.

— Вы предусмотрительный человек, господин Ольшер! — Майор посмотрел на пленного с интересом и даже с уважением — перед ним был не простой эсэсовец, во всяком случае, не грубо элементарный. — Я доложу о нашем разговоре своему шефу…

— Сегодня же? — полюбопытствовал Ольшер. В тоне его была просьба и одновременно беспокойство. Гауптштурмфюрер спешил: газеты, попадавшие в лагерь, уже кричали о предстоящем процессе над военными преступниками, обвинительное заключение против СС ожидалось со дня на день.

— Не обещаю, — холодно ответил Корпс, — холод совсем не шел этому круглолицему и розовому от сытости человеку, поэтому Ольшер его и не принял. Не поверил майору. И не ошибся.

Через час, не более, о заявлении Ольшера стало известно шефу группы, которая занималась личным составом шестого отдела Главного управления имперской безопасности, работавшего, как известно, на заграницу. Выявлялись все лица, связанные с секретными документами гитлеровской разведывательной службы — все, кто оказался в лагерях для пленных и интернированных нацистов. Отыскивались дорожки к тайникам — уже при первых допросах стало ясно: документы или уничтожены или скрыты. Скрыты надежно. Британскую и американскую разведку больше всего интересовали планы операций по заброске агентуры в тылы противника. А что такие операции проводились и проводились в больших масштабах, сомнений не было. О них сообщали арестованные немецкие агенты, работники курсов особого назначения и, наконец, сотрудники Главного управления имперской безопасности. Операции осуществлялись систематически, исключительно широкий размах они приняли в последние годы войны…

Еще через час полетели шифрованные запросы в Лондон, в соответствующие отделы «Сикрет интеллидженс сервис». Там легко установили, что Восточно-тюркским отделом Главного управления СС на самом деле руководил Рейнгольд Ольшер и что именно он поставлял материал для шпионской и диверсионной работы. Ольшер был знаком британской секретной службе еще с момента разоблачения и ареста Мустафы Чокаева. Чокаев донес об этом событии после вербовки на пост президента Туркестанского национального комитета, созданного гитлеровцами в Берлине. «Я перешел на службу к нацистам, — объяснил свой поступок Мустафа Чокаев, — так как другого выхода не было. Здесь, в Берлине, я смогу быть более полезным вам, чем в Париже. Париж надолго закрыт для тюркского национализма. Все сосредоточилось сейчас в Германии и духовно и физически». В донесении упоминался и человек, завербовавший Чокаева. «Очень решительный и очень доброжелательно настроенный по отношению ко мне, — объяснял первый президент ТНК. — Доверие полное…»

Больше фамилия начальника «Тюркостштелле» не упоминалась. Донесений от резидента «Сикрет интеллидженс сервис» было несколько. Последнее поступило в начале 1942 года. Потом Чокаев смолк. Он был убран своими сообщниками по борьбе за установление нового порядка на Востоке — нацистского порядка. Смолк Чокаев, и докладывать о начальнике «Тюркостштелле» стало некому. Правда, игра в двойника Саида Исламбека не прошла мимо английской разведки, но агенты секретной службы не догадались, что это имеет какое-то отношение к «Сикрет интеллидженс сервис». «26-й» не был известен британскому бюро в Европе — он просто не существовал для него, а то, что в объявлении Исламбек именовался английским шпионом, только настораживало агентов бюро. Ольшер открыл для Корпса и его шефов «26-го» — Саида Исламбека. Он связал «двадцать шестого» с Мустафой Чокаевым, а Чокаев являлся резидентом «Сикрет интеллидженс сервис» — в этом уж Ольшера переубедить нельзя, начальник «Тюркостштелле» лично вербовал Чокаева в Париже, а до этого Дитрих ознакомил его с досье лидера тюркских эмигрантов: в досье точно сказано, что Чокаев служит английской разведке с 1918 года. Иначе говоря, Ольшер лучше осведомлен о резиденте британской секретной службы, чем сами англичане, и возражать ему бессмысленно…

Две недели Лондон уточнял, выяснял, проверял и, наконец, передал на континент ответ — никакого пакета не поступало, хотя такой пакет весьма интересует «Сикрет интеллидженс сервис». Появись он, Лондон уплатил бы не только свободой Ольшера, но и фунтами стерлингов, щедрыми фунтами.

Не значился нигде и агент по кличке «Исламбек» или другой, связанный с Мустафой Чокаевым. Видимо, Чокаев завербовал его перед самой смертью и сообщить не успел. Не упоминалась нигде и Надие Аминова — переводчица капитана Ольшера…

Вторая встреча Корпса с интернированным начальником «Тюркостштелле» протекала уже в более скучной обстановке. Майор смотрел на Ольшера с недоверием, а в конце беседы — с сожалением. Возможно, Ольшер в самом деле направил секретные документы на «Запад» — слишком убежденно и горячо говорит он, слишком подробны его сведения о содержании пакета, но цель не достигнута, и этим все сказано, все безутешное и горькое.