Богдан Сушинский - На острие меча

– Поэтому-то вы и обратились к Мазарини, – продолжила герцогиня почти на той же ноте, на какой учинила изгнание недоноска. – А уж он-то, ублюдок в кардинальском плаще, пардон… Навел вас на меня. Разве я не права?

– Не правы.

– Совсем? Мне важно знать, интересуется ли кардинал пансионатом.

– Никакого намека на интерес.

Герцогиня глубоко вздохнула и почти мгновенно успокоилась. Д\'Артаньян так и не понял, что подействовало на нее.

– Значит, направил вас сюда все-таки барон фон Вайнцгардт?

– И никто другой.

– А что собой представляет этот барон? – уже с чисто женским любопытством поинтересовалась герцогиня.

– Холост. Саксонец. По-саксонски богат. Но богат в Саксонии, а не во Франции. Здесь он бедствует, как и все наемники. Наемник там, где война, а все воюющие короли бедны.

– Когда вы намерены отправиться в «Лесную обитель»?

– Завтра. Если только…

– Где вы остановились?

– Пока нигде. Мой слуга подыскивает постоялый двор. Или квартиру.

– Жду вас вечером у себя, на улице Павших Рыцарей. А утром вас будет ждать мой экипаж. Такое начало знакомства с баронессой Лили Вайнцгардт вас устраивает?

– Ничем не хуже всех остальных вариантов, герцогиня.

Проводив лейтенанта, Улич хотел вернуться в свою небольшую, прилепившуюся к ограде, пристроечку, в которой раньше жил садовник. Теперь же в этом домике, осуществляя охрану князя, по очереди ночевали он и Хозар. Да еще иногда оруженосец Улаф, хотя этому молчаливому суровому верзиле-шведу они тоже не особенно доверяли.

Он уже приблизился к двери, как вдруг заметил у калитки чью-то тень. Нет, это был не Кара-Батыр, татарина он распознал бы сразу. К тому же тот сидел в домике и допивал остатки вчерашнего пива. Да и фигура была явно женская.

– Ты, Власта?

– Попробовал бы не узнать, – рассерженно прошептала девушка. – Полчаса стою здесь – и словно бы не замечаешь.

– Не заметил, мощи святой Варвары. Эта калитка у них не открывается. Войди вон там.

– Я же не входить пришла, – прошептала она, ухватившись руками за железные прутья, словно пыталась протиснуть между ними лицо. – Наклонись, кое-что скажу.

Ничего не понимая, Улич наклонился и тотчас же ощутил на небритой щеке своей прикосновение пухлых девичьих губ.

– Ну что ты еще раз подставляешь? Я же не буду целовать тебя много раз.

– Но еще хотя бы раз.

– Нет, вы видели такое: он уже торгуется! – возмутилась Власта.

– Тогда чего примчалась?

– Скажи, графиня, ну та, француженка, здесь?

– Не знаю.

– Я же не для того целовала тебя, чтобы врал.

– Кажется, заходила, – подтвердил Улич, немного замявшись.

– Там она. Я почувствовала, что придет именно сегодня. Не стерпела, примчалась. Да вон и смех ее. Господи, надо же так ржать!

– Так ты что, мощи святой Варвары, собралась идти и волоком выволакивать ее оттуда? Заметит князь – и тебе, и мне несдобровать.

– Значит, все верно. Я не ошиблась: она здесь. – Власта повернулась спиной к Уличу и, довольная собой, осела, припав спиной к ограде и прислонившись к ней головой.

– Тебе какое дело до них? Не жена ты князева и никогда не будешь ею, – грубо обронил Улич. – И нечего по дворам ревности разносить. Возвращайся в свою хибару, к своей «зрячей» слепой, и сиди там.

– Так ты решил, что я примчалась сюда из ревности? – удивленно спросила Власта, подставляя лицо лунному сиянию. – Ну да, именно так ты и решил. Ошибаешься. Ольгица многое передает мне. Переводит на меня все те силы и всех покровителей, которые помогают ей. Хочет, чтобы стала такой же ясновидящей, как она. Но у меня это не получалось. Многое получалось – а это нет. И вдруг… Я все это увидела. Ольгица говорила мне: начнешь видеть только тогда, когда захочет видеть твоя душа. И вот сегодня… Я видела все это.

– Что же ты увидела такого, что примчалась сюда? Только говори потише.

– Ну, все…

Дверь мансарды открылась, и в лунном квадрате появилась графиня. С такого расстояния Улич не мог видеть, одета она или все еще нагая. И не мог понять, что она сказала, любуясь лунным сиянием, ибо сказано было по-французски.

Улич и Власта замерли, следя за Дианой. Сейчас, когда рядом с ним была Власта, ротмистр уже не завидовал Гяуру. Единственное, чего ему хотелось, – чтобы князь узнал, что Власта здесь. Тогда поостерегся бы сам и позавидовал ему.

– Бесовская ночь, князь, не правда ли? – рассмеялась Диана.

– Безумная.

– Нет, мой храбрый князь, такие ночи не для войны.

– Увидишь, когда захочет увидеть душа, – вот как сказала Ольгица, – полушепотом повторила Власта, как только силуэт графини растворился во мраке мансарды. – И моя душа захотела.

– Лучше бы ей не хотелось этого, твоей бабьей душе, – сочувственно прокряхтел Улич. – Слава богу, что ты покорная; другая такое устроила бы, мощи святой Варвары…

– Ты все еще об этой француженке? Зачем? Она всего лишь любовница! Просто мне нужно было убедиться. Теперь я все знаю.

– Может, останешься? Побродим немного.

– С тобой? Я же не тебя люблю, а Гяура.

– Еще бы. Его все женщины любят, князь, как-никак.

– Что значит «все»? Что ты хочешь этим сказать?

– Да уж лучше бы помолчал, – покаянно признал Улич.

– Вот и молчи. Ну, я пошла, – поднялась Власта. – Нагнись. Нагнись-нагнись…

Улич покорно наклонился.

– Нет, – передумала девушка. – В этот раз душа моя не желает видеть, как я тебя целую. Да ты и не заслужил этого. И знай: между королями и Господом стоим мы, ясновидящие, – это не я, это Ольгица сказала. А графиня де Ляфер – всего лишь рабыня-наложница. Красивая, но… рабыня, потому что между Богом и князем – я, только я. И никакая другая женщина.

Еще раз величественным жестом поправив волосы, она столь же величественной походкой ушла в ночь.

«А ведь это уже не та нищенка, которую ты можешь прогонять, как тогда, у трактира Ялтуровича, – сказал себе Улич, провожая ее растревоженным влюбленным взглядом. – Совершенно не та».

Вечер д\'Артаньян провел в банкетном зале небольшого дворца герцогини д\'Анжу. Судя по убранству, количеству слуг и всему тому, что демонстрирует положение дворянина в высшем свете, дворец герцогини мог бы оказаться роскошнее, а владения – распространяться далеко за его пределы.

– Позвольте показать вам комнаты всех трех молодых созданий, – предложила герцогиня. – Какой из них вы нанесете визит – это ваше дело. Такой выход устраивает?

– Но я могу и не наносить визит.

– Чем очень удивите не только меня, но и приглашенных мною молодых женщин.

– Тем не менее хотелось бы провести ночь в отведенной мне комнате, – уже увереннее объявил лейтенант.

Владелица дворца немного замешкалась, как будто желала окончательно убедиться в серьезности его намерений, а затем вдруг сказала: