Богдан Сушинский - Французский поход

– Нашу с ним встречу тоже ты организовал?

– Конечно, я, – улыбнулся Урбач. – За что господин тайный советник был мне премного благодарен. А вы разве остались недовольны? Неужели Коронный Карлик умудрился разочаровать вас? Обычно он производит неизгладимое впечатление на каждого, кто встречается с ним впервые.

– И все же лучше бы ты сказал, сотник, что и на этот раз ты пошутил.

– Как-нибудь при случае я скажу об этом Вуйцеховскому.

Целую неделю томились казачьи послы в Гданьске, ожидая, когда же можно будет подняться на борт судна, идущего к французским берегам. И вот наконец это свершилось. Капитаном посланной им богом старой, истрепанной штормами каравеллы оказался молодой тучный швед, пришедший в Гданьск за грузом льняной мануфактуры.

Несмотря на то, что агент графа де Брежи предварительно встретился с ним и неплохо оплатил путешествие казаков, капитан принял их холодно и довольно надменно. И каюты – одну для полковников, другую для их адъютантов – выделил вовсе не такие, какие хотелось бы видеть Хмельницкому. Но, даже отводя им эти грязные, пропахшие рыбой и гнилыми водорослями пристанища, всячески давал понять, что у него была возможность поместить в них куда более выгодных пассажиров – голландских и датских купцов.

– Вообще-то, я не уверен, что поведу свой корабль в порт Кале, – сказал капитан, не вынимая изо рта трубку с тонким изжеванным мундштуком.

– Почему вы не уверены в этом? – грубо поинтересовался Хмельницкий, столкнувшись с ним в тесном проходе.

– Торговые дела есть торговые дела. Тут, знаете ли, никогда не угадаешь, в чем тебя ждет выгода.

– Деньги вы получали только потому, что идете к берегам Франции. И только попробуйте изменить свое решение, – кончилось терпение полковника.

– Это угроза?

– Дружеский совет.

– Судя по всему, у капитана успели побывать и люди графа Потоцкого, заплатившие ему не меньше, чем посол де Брежи. Как бы он не превратил наше путешествие в исход через раскаленную пустыню, – мрачно подводил Хмельницкий итог первого этапа своего странствия, оставшись наедине с Сирко. – Впрочем, каждый, кто отважился на далекое путешествие, должен быть готовым к любым лишениям. Это мне тоже известно.

– Но до поры до времени мы будем делать вид, что ничего не произошло: все прекрасно, мы всем довольны.

– Надо только выяснить, перед кем мы должны делать этот самый «вид», кого послали по нашему следу.

– Это выяснится очень скоро. Не зря же мы взяли с собой вездесущего сотника Лаврина.

Поздно вечером, когда уже совсем стемнело, к посольскому двору подъехала карета. Из нее вышел ротмистр литовских драгун и, зайдя во двор, поинтересовался, где он может видеть татарина, приехавшего с двумя молодыми женщинами и слепой седовласой старухой.

Слуга присмотрелся к лицу ротмистра. Не оставалось сомнений, что перед ним – то ли турок, то ли татарин. Однако он знал, что в литовских войсках служит немало татар. Некоторые из них давно отреклись от своей веры и дослужились до офицеров. Тем более ничего удивительного не было в том, что татарин-офицер желает повидаться с прибывшим в столицу земляком.

– Вам трудно будет найти его. Я позову, – подставил слуга руку для причитающейся ему монетки.

– И как можно скорее, – предупредил офицер.

Прошло почти полчаса. Слуга заглянул везде, куда только можно было заглянуть, опросил всех, кто попался ему на глаза. Но Кара-Батыр исчез, хотя одна из приехавших женщин – пани Власта, к которой они обратились, – была уверена, что слуга графини де Ляфер где-то здесь. Он никуда не собирался уходить.

Решив, что встретиться сегодня с Кара-Батыром не удастся, ротмистр вернулся к карете, еще немного подождал у передка и, прорычав какое-то проклятие, решил, что свидеться сегодня им действительно не суждено. Но как только сел в экипаж, почувствовал, что там, забившись в угол, кто-то поджидает его.

– Мне показалось, что ты хотел видеть меня, мусульманский брат, – уткнул ему в бок дуло пистолета Кара-Батыр. – Так я здесь и внимательно слушаю тебя.

– Я должен убедиться, что ты действительно Кара-Батыр.

– Пистолет у твоего ребра – не доказательство?

Ротмистр помолчал. Никакого иного способа проверить у него не было – незнакомец прав.

– У меня поручение от самого великого хана, да продлит Аллах дни царствования его.

От Ислам-Гирея? – не спешил отводить пистолет Кара-Батыр. – Неужели он еще помнит о моем существовании?

– Помнит, как видишь!

– У нынешнего хана так мало забот, что он вдруг заинтересовался судьбой всеми забытого воина Кара-Батыра?

– Заинтересовался. И ты прав: судьбой воина, а не слуги.

– На что намекаешь?

– Как произошло, что ты вдруг оказался слугой какой-то продажной чужеземной девки?

– Я служу графине де Ляфер, – невозмутимо уточнил Кара-Батыр. – «Продажная чужеземка» – это о ком-то другом. И не испытывай мою гордость.

– Впрочем, хана интересует не она, а ты. И ему трудно будет объяснить, почему ты, высокородный мусульманин, превратился в слугу этой кяфирки [35] .

– А все остальное ему смогут объяснить? Когда хану перескажут события из моей жизни – тогда он поймет меня?

– Ислам-Гирей знает о тебе не все. Но многое. Например, что ты – из ханского рода, из рода уланов. Что ненавидишь турок, которые когда-то причинили твоей семье большое горе. Что долго и верно служил Шагин-Гирею, когда тот боролся за крымский престол, восставая против турецкого султана, не желавшего видеть его во главе вассального Крыма, а также против Кантемира и Джанибек-Гирея.

– Так оно и было, – подтвердил Кара-Батыр.

– Ты оказался опытным лазутчиком. Нам известно, что Кара-Батыр был глазами и ушами Шагин-Гирея, что ты умеешь быть преданным, владеешь несколькими языками. Знаем также, что военное обучение прошел в Турции, в школе, которая готовит гвардейцев султана, и что первый свой бой принял в войсках хана, затем командовал отрядом татар, воевавшим вместе с казаками. Каким именно образом ты оказался в войске Великого князя Литовского, известно только Аллаху, как и то, почему ты решился служить полякам.

Кара-Батыр убрал пистолет. Того, что он услышал, было достаточно, чтобы понять: человеку, пришедшему на встречу с ним, известна почти вся его жизнь. От кого он все это узнал, как собирал сведения – это уже не важно.

– Как я должен обращаться к тебе?

– Ротмистр Осман. Кучер, трогай, нам не следует долго стоять здесь. Я командую эскадроном литовских татар, которые служат в составе Литовского драгунского полка. Он расположен здесь, недалеко от Варшавы. Это все, что я пока что могу сказать о себе.

– Не все. Ты еще обязан сообщить, кто тебя послал. Оставив при этом в покое хана.