Богдан Сушинский - Французский поход

– В таком случае они меня не интересуют, – заявил лейтенант камердинеру, решительно ступив к двери и пытаясь обойти стражников-иностранцев, которые, очевидно, плохо понимали, что здесь происходит.

Неизвестно, удалось бы ему протиснуться к двери или нет. Ситуацию, а возможно, и гордость лейтенанта спасло то, что в это время противник д\'Артаньяна вскрикнул и, опустив шпагу, схватился за бок.

– Вы живы? – спросил его лейтенант.

– Я ранен, – простонал тайный агент. – Очевидно, смертельно.

– Занесите его в дом, – приказал лейтенант гвардейцам.

– Дверь потайного чулана успели закрыть на ключ? – вполголоса поинтересовался д\'Артаньян, бросаясь к управляющему.

– Не успел.

– Тогда быстро за ключом, – воспользовался замешательством мушкетер. – Закрыть. Скажите, что ключа у вас просто нет. Старый заброшенный чулан – только и всего.

Гвардейцы подняли раненого и осторожно заносили в дом. Улич и Хозар не препятствовали им, но и помочь тоже не стремились. Зато вход в дом свободен. И лейтенант-гвардеец облегченно вздохнул.

– Надеюсь, лейтенант, вы не сомневаетесь в том, что дуэль прошла честно? – спросил д\'Артаньян.

– Нисколько, – нервно отмахнулся лейтенант. – Только окажите любезность: прикажите этим иностранцам не препятствовать мне и вообще убраться с дороги, не то им придется сразиться со мной.

– Думаю, до этого дело не дойдет. Они всего лишь интересовались, что здесь происходит. Кстати, вы упомянули имя какой-то графини.

– Дианы де Ляфер. Не верю, что это имя незнакомо вам, граф.

– О да, здесь действительно пребывала какая-то дама. Да-да, конечно. Камердинер Мишель, ведь здесь гостила какая-то дама?

– Здесь, как всегда, было несколько дам, – задумчиво произнес Мишель, любуясь розовыми облаками.

– Но та, о которой я говорю, – дополнил его содержательный ответ д\'Артаньян, – уехала сразу же после нашего прибытия. Остальные сопровождали ее. Отбыла она, помнится, с каким-то офицером. Правда, мне сказали, что это известная парижская куртизанка из салона мадам Верже.

– Графиня де Ляфер вполне могла сойти и за куртизанку. Тем более из салона мадам Верже, – кивнул лейтенант, – значит, вы даете слово офицера, что эта дама уехала отсюда?

– Ах, эти гвардейские офицеры! Они недоверчивы, как новопостриженные монашки. Но-но, лейтенант, я говорю об офицерах вообще. И мой вам совет: не ввязывайтесь в эту придворную интригу. Ведь, судя по всему, вы в этой истории человек случайный. Впрочем, как и я.

Прием происходил в одном из небольших залов, в котором Людовик обычно принимал послов, выслушивал жалобы высокопоставленных подданных, а также советы министров и полководцев. Это было довольно скромно убранное помещение, единственными украшениями которого оставались два старинных гобелена с изображением сцен королевской охоты да висевший между ними набор рыцарского оружия, прикрытый щедро исполосованным стальными шрамами щитом.

По всей видимости, это были отметины, оставленные рыцарями, которым посчастливилось когда-то сразиться с самим королем Франции. Именно они должны были засвидетельствовать, что висящее в этом зале оружие вовсе не парадное и что владелец его в любую минуту готов выступить во главе своего войска.

Было что-то сурово рыцарское и в грубо сколоченном, ничем не покрытом дубовом столе, окруженном такими же грубыми, сработанными из черного дерева, креслами. Он стоял в правом крыле зала, пребывая под охраной двух закованных в панцири статуи рыцарей, словно бы явившихся сюда на традиционный сбор за круглым столом.

– Господин кардинал доложил нам, что переговоры с вами, господин Хмельницкий, прошли успешно.

Анна Австрийская, полнеющая сорокапятилетняя женщина, восседала в высоком троноподобном кресле, под щитом и мечами. Однако Гяуру, которому никогда раньше не приходилось бывать в королевских дворцах, показалось, что голос ее долетал из-под сводов «рыцарского зала», словно голос ангела в святом храме.

– Это так, – слегка склонил голову Хмельницкий. Он помнил, что Анна Австрийская – всего лишь королева-регентша, и считал возможным для себя воздержаться от отдания ей истинно королевских почестей. – Казаки готовы помочь Франции не за плату, а за благосклонность ее королевского величества. – А, чуть помедлив, добавил то, что обычно не принято было добавлять в подобных случаях: – И за добрую память ее подданных.

Кардинал Мазарини и принц де Конде, стоявшие справа от королевы, переглянулись и оба согласно кивнули. Они были довольны тем, что Хмельницкий не пытается ни добиваться каких-либо дополнительных, неоговоренных договором, привилегий, ни выдвигать какие-то условия.

– Скажите, генерал, – королеве он был представлен кардиналом как генерал, и Хмельницкий смирился с этим, – это правда, что большинство казаков никому не служат, не получают никакого жалованья и живут где-то на островах посреди большой реки?

– Так оно и есть, ваше величество. Лишь некоторая часть казаков состоит на службе у короля. Хотя нельзя утверждать, что они вообще никому не служат, поскольку служат они нашей истерзанной врагами земле, своему народу. Поэтому-то и вся жизнь казаков проходит в походах и войнах.

– Истинно так, – важно подтвердил Сирко, – истинно.

– Воины не могут служить народу, генерал, – переводчик переводил сказанное Анной Австрийской значительно высокопарнее, чем она это произносила. – Они могут и должны служить только своему королю. Народ – всего лишь подданные короля.

– В Украине короля никогда не было.

– Странная какая-то страна, – простодушно заметила королева-регентша.

– А большинство из тех украинцев, которых польский король считает своими подданными, не считают его своим королем. К тому же появление в Украине польских войск воспринимается ими приблизительно так же, как появление испанских – в пределах королевства его величества короля Франции.

– Это ужасно, – помрачнела Анна Австрийская, начиная подозревать, что перед ней противники польской короны.

– Мы слышали, что казаки часто восстают против своего короля, – с укоризной произнесла она. – Так или иначе, они являются его подданными, а потому восставать против него… Поверьте, мне бы хотелось, чтобы в вашем королевстве воцарился мир. Тем более что мне непонятны причины этих восстаний.

Хмельницкий задумался. Он решал для себя: продолжать объяснения или же не стоит?

– Самое простое и понятное каждому иностранцу толкование этому: поляки и украинцы – разные народы; а Польша и Украина – разные страны. К тому же у них разные веры. В свое время Польша захватила Украину, и до сих пор король и польское дворянство ведут себя на нашей земле, как завоеватели.