Марианна Долгова - У подножия старого замка

— Ему некогда, прошу ксендза, — вмешался Болек Танский. — Он стоит целыми днями у ратуши и мутит безработных. Отец говорит: Ольшинский добивается, чтобы им платили за их жалкую работу столько же, сколько платят немецким специалистам…

— И правильно! — оборвала Болека Ирена. — Мой тато и его друзья ничуть не хуже ваших немецких специалистов. — Потом повернулась к ксендзу и сказала: — Хорошо, тато придет в школу. Только он тоже говорит, что бог не для бедных. Бедным некогда молиться — им надо работать, иначе они пропадут с голоду. Пусть ваш Болек молится! — Ирена неожиданно разрыдалась.

— Вон! Вон из класса, негодница! — Ксендз затопал короткими ногами. Серебряное распятие, висевшее на длинной цепочке на его груди, закачалось при этом, словно маятник от часов.

Ирена рванула из парты тряпичную сумку с книжками и убежала в парк. Домой вернулась к вечеру. На следующий день отец ходил в школу и пришел оттуда сумрачный, расстроенный.

— Зря ты затеяла этот разговор с ксендзом, дочка, — сказал он. — Все равно правды не добьешься, а из школы могут исключить. Бедным везде плохо живется, но твоему духовному наставнику этого не понять. Он нужды не видел! Но ничего, дочка, придет скоро и наш черед, а пока потерпим. Ну, не хмурься! Будет! Садись за уроки.

— Хорошо, тато.

Ирена любила отца. Она считала его самым умным, сильным и справедливым из всех, кого знала. Она любила слушать его рассказы о море, о жарких диковинных странах. В молодости отец служил на флоте и знал много историй из далеких плаваний, о незнакомых землях и людях. Рассказывал отец обычно зимой, когда у него было много свободного времени, и все, кроме матери, занятой на кухне, присаживались к теплой печке. Прислонившись широкой спиной к белым кафельным изразцам, отец неторопливо набивал крепким самосадом трубку, закуривал ее и начинал…

И тихая комната как бы наполнялась плеском океана, дрожала, качалась, словно палуба настоящего корабля. Постепенно океан затихал. Волны становились добрее и вскоре превращались в покорную серебристо-синюю гладь. Чайки кружились, кричали за кормой. Корабль приходил в многолюдный порт…

— Хватит на сегодня, Бронек! — Голос матери всегда неожиданно и жестоко вторгался в сказочный мир. — Ребята, мойтесь, и пора спать!

Через полчаса все спали. Только Ирена продолжала плыть навстречу солнцу. А солнце склонилось к горизонту, обмакнуло свой пылающий край в серебристо-синюю гладь океана, потом растеклось по рваным краям облаков и скрылось. Девочка долго глядела в темноту, все еще слыша глухой и задушевный голос отца. «Вот выучусь, стану учительницей, и буду рассказывать своим ученикам о далеких диковинных странах так же увлекательно, как тато!» — решила, уже засыпая, Ирена.

Соседи и даже мать считали Ирену чудачкой: дочь бедняка, а мечтает стать учительницей. Ирена и сама это понимала. Но судьба улыбнулась ей. Когда Ирена кончила начальную школу, «Союз мазурских учителей» [3] Легальная организация учителей. в награду за хорошую учебу разрешил ей готовиться к поступлению в гимназию бесплатно.

И вот экзамены позади. Ирена — гимназистка. Портниха шьет ей форменное платье синего цвета — подарок дяди Михаила из Гдыни. Радость Ирены понимали только отец да самая близкая подруга Леля.

Леля — дочь пана Граевского или, как его называли в городе, дяди Кости рыбака. Он родился, вырос и состарился в Гралеве, но воинскую повинность отбывал когда-то в далекой Галиции. Там Граевский влюбился в красивую румынскую еврейку Нину, женился на ней и привез в свой город. Здесь молодую женщину встретили недружелюбно, дав ей из-за необычной для этих мест цыганской внешности обидное прозвище — чаровница-ведьма. Поэтому Лелю дразнили в школе «ведьминой дочкой».

Нина так и не привыкла к суровому северному краю мужа. Она затосковала по своей родине, заболела и умерла молодой, оставив дяде Косте пятерых девочек. Леле шел тогда седьмой год.

После смерти Нины дядя Костя женился вторично на горбатой, но очень доброй и трудолюбивой девушке Паулине. Она родила дяде Косте еще троих девочек. Несмотря на такую ораву, Граевские сумели построить собственный домик над Дзялдувкой, развести огород, купить лодку. Паулина шила платья гралевским модницам, дядя Костя ловил и продавал рыбу. Рыбак любил выпить, а выпив, собирал вокруг себя толпу и жаловался:

— Господи, и за что это на меня напасть такая? Девять женщин в доме и ни одного наследника! Молился я богу, молился, чуть штаны на коленях не протер, — просил у него сына. Так нет, не дал! Лопнуло мое терпение! Не пойду больше в костел. Нет его, видно, бога-то!

— Совсем рехнулся старик! Бога не признает! Да не слушайте его. Мало ли что человек наговорит спьяна. Грех-то какой! Прости его боже! — крестились набожные гралевянки и уходили прочь. Мужики только посмеивались и говорили:

— Ладно, ладно, Костя, будет у тебя еще наследничек. Иди домой, поспи.

Леля — старшая из восьми дочерей пана Граевского. Озорная, смешливая, она совсем не походила на серьезную и мечтательную Ирену. Характером Леля пошла в отца. Девчонок она не терпела (исключение составляла только Ирена), любила водиться с мальчишками и была у них признанным вожаком. Мальчишки хотя уважали своего чернявого атамана в юбке, но колотили его, как равного. Леле это не нравилось, и она научилась давать сдачу. Мальчишки знали — если Лельку заденешь, она живо расправится с любым из них. Дралась она со своими обидчиками до полной победы и никогда не ревела от боли. Лелька водила своих друзей, куда только вздумается. Не было уголка ни в городе, ни около старого замка, который бы она не облазила с мальчишками. Она открывала на территории замка новые ходы и укрытия. И не раз босоногая ватага мальчишек, возглавляемая загорелой до черноты девочкой, совершала набеги на фруктовые сады городских богачей.

Училась Леля неважно, часто пропускала уроки. Была она способная, схватывала все на лету, но никак не могла усидеть долго на одном месте. Не помогали ни наказания учителей, ни просьбы тети Паулины, ни подзатыльники отца. Она все терпела, всех выслушивала, обещала исправиться или упрямо молчала и продолжала делать свое. Из всех уроков любила только уроки пения. Если бы не Ирена, которая чуть не силой заставляла Лелю учиться и помогала ей, сидеть бы Леле по два года в каждом классе.

Июль 1939 года был жаркий. Пообедав, Ирена с Лелей, отпросившись у матерей, брали с собой вязание и шли гулять. Переходили деревянный скрипучий мост через Дзялдувку и взбирались на пологий холм у старого замка. Там было тихо и безлюдно. Дни будничные: кто в поле, кто на покосах, а кто на выкопке торфа. Приятный, теплый ветерок пробегает по высокой траве холма и разгоняет сонных жирных шмелей, прилипших к золотым сердцевинам ромашек. Пахнет клевером и шиповником. Гралево с холма словно на ладони…