Бела Иллеш - Обретение Родины

Хорошая пора еще не кончилась, солнце светило и грело по-летнему жарко, но, не ожидая, пока уйдет лето, в Галицию пришла осень. До срока созрели плоды — уже в начале сентября в долинах начался сбор винограда. Перелетные птицы, изменив вековым привычкам, умчались на юг надолго до праздника урожая.

На рассвете двадцать второго сентября майор Балинт получил по телефону приказ немедленно явиться в штаб 4-го Украинского фронта. Путь от блиндажа, где застал его приказ, до штаба батальона Балинт проделал пешком, присоединившись к подносчикам питания, которые с пустыми термосами за спиной направлялись к походной кухне. Им была известна относительно более безопасная дорога в тыл. От штаба батальона до штаба полка Балинту пришлось проскакать верхом, а до штаба дивизии его подбросили на санитарной машине.

В десять часов утра главврач дивизии полковник медицинской службы Воронов, один из старых московских знакомых майора, оставил его у себя пообедать, после чего отправил дальше на «виллисе». Таким образом, Балинт добрался до ставки фронта в селе Лишко еще в разгаре дня. Однако принять его генерал смог только поздней ночью.

В штабе фронта Балинт не бывал больше месяца, с тех пор как ездил туда представлять генерал-полковнику военнопленного Ене Фалуша. За это время здесь многое изменилось. Советские войска с такой быстротой продвигались на запад, что за истекший месяц командование вынуждено было шесть раз менять свою штаб-квартиру.

Сейчас штаб размещался в Лишко, большом, только наполовину спаленном немцами украинском селе. Но уцелевшие от пожара дома не могли вместить всех служб и складов фронтового управления, так что многие из них оставались пока в Галиче, в том самом древнем Галиче, где восемь-девять веков назад сидевшие на престоле великие галицкие князья то заключали брачные и военные союзы с королями династии Арпадов [45] Арпады — первая венгерская королевская династия, правившая страной с X по XIV век. и посылали им свою помощь, то сами вступали с ними в военные распри. В период княжеских междоусобиц они вовлекали в эти братоубийственные войны и Арпадов, а также обращались к ним за подмогой, когда приходилось отражать нападение общего врага. Вот почему еще и по сей день в Галиции можно встретить немало вековых дубов, о которых из поколения в поколение передаются предания, будто под ними отдыхали от бранных трудов венгерские короли Кальман Кёньвеш [46] Кальман Кёньвеш (Книжник) — венгерский король из династии Арпадов, правивший страной с 1095 по 1116 год. или Эндре II.

Простой крестьянский дом с тремя окнами на узкую сельскую улочку, в котором остановился сейчас генерал полковник, отделялся от соседних хат только низеньким дощатым заборчиком.

Когда Балинт стал по форме отдавать рапорт о своем прибытии, генерал-полковник перебил его, не дослушав:

— Отставить, Балинт! Садитесь, курите, соберитесь с мыслями. Мы намерены здесь, на фронте, издавать газету на венгерском языке. Надеюсь, вам понятно? Печатный орган Красной Армии на венгерском языке.

— Для военнопленных?

— Выходит, пока не поняли. Газета будет издаваться для венгерского трудового населения, и в первую очередь для одетых в солдатскую форму и угнанных на фронт венгерских рабочих и крестьян.

— Распространять будем с самолетов, товарищ генерал-полковник?

— Какую-то часть — да. Но не только. Сначала бесплатно, а впоследствии по подписке.

— Но ведь пока мы еще в Галиции.

— Наконец-то слышу дельное умозаключение. Вы правы, Балинт. Пока еще… Да! Выпуск такой газеты, имеющей назначение воодушевлять венгерский народ на борьбу за свободу, следует, по моему мнению, начинать до того, как мы достигнем венгерских границ.

После этого разговора они составили подробнейший план нового печатного органа: дали название всем будущим разделам, определили их объем, разработали принципы редактирования, даже выбрали тему для передовицы первого номера и придумали ее заголовок. Генерал с такой страстью и вдохновением погрузился в эту работу, что увлек ею и Балинта. Только когда настало время прощаться, Балинт вспомнил о главных трудностях, которые ему предстояли.

— Где мы возьмем сотрудников, товарищ генерал-полковник? — спросил он.

— Найдем! Сейчас в Галиции около двадцати пяти — тридцати тысяч венгерских военнопленных.

— Так ведь они не газетчики! — возразил Балинт.

— К счастью. По меньшей мере девяносто процентов из них — рабочие или крестьяне. Целые тысячи хорошо информированных корреспондентов! Типографию же с латинским шрифтом можно найти во Львове. Наборщики и печатники наверняка найдутся среди пленных. Остальные детали обсудите с подполковником Давыденко, инструктором нашего политуправления. Нынче… что у нас нынче?.. Да, двадцать второе… К двадцать шестому буду ожидать первого номера «Венгерской газеты».

В политуправлении фронта работал один историк — венгр, некий профессор Габор Пожони. Целые сотни биографий пленных занес он в свою записную книжку, учинив множеству гонведов настоящий экзамен. Он задавал им самые различные вопросы и по венгерской истории, и по литературе, и по экономике, и уж, конечно, в первую очередь насчет характера землевладения в Венгрии.

Из их ответов возникала весьма характерная картина культурного уровня населения Венгрии, показывавшая результаты политики хортистского режима. Так, на вопрос, когда произошла Мохачская катастрофа, из ста шестидесяти двух опрошенных гонведов правильный ответ дали лишь четверо. О том, в каком веке жил король Матяш [47] Матяш, Корвин (1443–1490) — венгерский король, вел успешную борьбу против турецких завоевателей. могли сказать только девять из них. А во сколько раз территория СССР больше территории Венгрии, толком не знал никто. Некоторые предполагали, что Советский Союз больше Венгрии всего в десять-пятнадцать раз, но не было ни одного человека, который втайне не усомнился бы в достоверности сообщения Пожони о действительных масштабах Советской страны. Результаты исследований Пожони во многом оказались полезными.

Пожони был студентом философского факультета в Будапеште, когда разразилась первая мировая война. Его призвали в армию, затем он попал в русский плен. Он уже два года находился в Сибири, когда вспыхнула Октябрьская революция. Пожони хорошо читал, писал и говорил по-русски. В 1918 году он вступил в ряды Красной Армии и демобилизовался только в 1921-м. По окончании гражданской войны Пожони переменил немало профессий. Но в 1926 году партия послала его в Московский государственный университет, где он закончил исторический факультет, а потом читал лекции по истории, сначала в институтах Ростова-на-Дону, позднее в Москве. Он читал историю международного рабочего движения.