Андреа Камиллери - Пансион Евы

Все ученики в классе повернулись к Джаколино, который стоял у своей парты. Обычно Джаколино все было по фигу, но сейчас он сообразил, что рассказывать об уроках мадам Флоры было бы неуместно. И тут его осенило.

— Я не могу об этом громко говорить, — произнес он с безмятежным выражением лица.

Джаколино не имел успехов в итальянском языке, столь же впечатляющих, как в греческом и латинском, тем более что иных учительниц бордель не предоставлял.

— Тогда ступай сюда, на кафедру.

Джаколино подошел к учительнице и стал громко шептать ей на ухо, так, что в классе было слышно:

— Я, однажды ночью, когда спал…

— Кто спал?

— Я. Когда я спал, в мою комнату залетела голубка, такая вся белая-белая. Она начал кружиться вокруг меня, почти задевая крыльями мою голову, а потом исчезла. А окно было закрыто.

— Как же эта голубка к тебе залетела?

— Вы меня спрашиваете?

— Хорошо, но при чем тут голубка?

— Не знаю. Но дело в том, что с того самого момента я начал понимать и греческий, и латинский. Вы верите, синьора? Иногда мне даже и словарь не нужен. Слова сами собой в голове всплывают.

— Ты это правду говоришь? — спросила учительница. Как у глубоко верующей женщины, у нее сразу же возникли сомнения относительно земной природы белой голубки.

— Клянусь. Поскольку в тот день было воскресенье, я пошел в церковь и принял святое причастие.

Наглая ложь. Джаколино и носу в церковь не казал с тех самых пор, как в шесть лет причастился в первый раз.

Чиччо и Ненэ, и все остальные одноклассники слушали с восхищением. Более талантливой игры они еще не видели, это был настоящий спектакль, бенефис великого актера.

— И я молился, молился, я благодарил Господа за его милость, за то, что я стал отличником по греческому и латинскому. А потом я подошел к священнику и рассказал, как ко мне залетела голубка.

— И что тебе сказал священник?

— Он ответил, что это не иначе как Дух Святой снизошел на меня.

О чудо! Если все так и произошло, как рассказывал Джаколино, то, вне всяких сомнений, на нем почивала благодать Божья. Синьора Гарджиуло побледнела, перекрестилась и отправила Джаколино на место. С тех пор она ни о чем больше не допытывалась и со спокойной душой ставила ему пятерки.

Не чудом ли было (а если принять в расчет финал этой истории, то можно назвать это скорее недочудом) приезд в «Пансион» Татьяны, девушки из Редджо Эмилии, настоящее имя которой было Тереза Бьяджотти, ровно через два дня после того, как адвокат Антонио Мандзелла вышел из заключения? Адвокат провел в тюрьме целых четыре года по приговору особого фашистского трибунала за подрывную деятельность и принадлежность к коммунистической партии.

Нужно добавить, что у Терезы, смешливой и веселой дамы лет тридцати, отец уже восемь лет сидел в тюрьме за то, что был коммунистом. Да и сама Тереза, как выяснилось, была убежденной коммунисткой. Она выполняла для партии особые поручения, поскольку каждые пятнадцать дней переезжала из города в город и заранее знала, куда должна отправиться. Товарищи по партии передавали с ней секретные письма, а также приказы, распоряжения и другую конспиративную информацию. Все было очень надежно: кому пришло бы в голову заподозрить в проститутке члена компартии?

Через два дня после своего приезда в «Пансион Евы» она вышла полураздетая в салон, и тут один из клиентов спросил ее имя.

— Татьяна.

— Идем.

Новый клиент был суровый мужчина лет сорока, одетый в строгий черный костюм, на носу очки в золотой оправе. Они вошли в комнату, и Татьяна уже было принялась снимать трусики, как мужчина поднял руку и произнес:

— Остановись. Тебе привет от дяди из Редджо Эмилии.

Это был пароль. Татьяна села на кровать, а мужчина продолжал стоять.

— Завтра к тебе придет наш товарищ. Он вышел на свободу после четырех лет тюрьмы. Мне сообщили, что, когда твоя смена здесь закончится, ты отправишься работать в Трани. Так?

— Да.

— Хорошо. Это очень удачное совпадение, что ты отсюда поедешь в Трани. Товарищ, что придет к тебе, должен как раз передать важные сведения товарищам в Трани. Но будь внимательна, ты сама должна его выбрать, так чтобы он понял, что именно ты наш связной. Он не может спрашивать твое имя, как я сегодня, это бросилось бы в глаза.

— Но как же я узнаю его?

— У него отсутствует фаланга на левом мизинце. Да, и вот еще что… ты не удивляйся, если он захочет… человек четыре года женщины не видел… понимаешь?

— Он не женат?

— Был. Но сразу же после его ареста жена ушла. Такое впечатление, что она этого ждала. Мы даже подозреваем, что это именно она его и заложила, правда, доказательств нет.

Они посидели еще минут пять в молчании. Потом Татьяна измяла простыню, вымылась, вытерла руки. Горничная должна была увидеть все в должном виде. Потом они спустились по лестнице, мужчина расплатился по общему тарифу, и Татьяна вернулась к своей работе.

Татьяна внезапно проснулась среди ночи. Она думала о мужчине, с которым должна была встретиться завтра и который отсидел четыре года в тюрьме. И еще Татьяна вспомнила своего отца, который провел в заключении вдвое больше времени и еще должен был сидеть два года. Придя в крайнее возбуждение, Татьяна решила приготовить назавтра этому мужчине приятный сюрприз.

Следующим вечером она сразу же его узнала. Выделить его среди десятка других клиентов, которые сидели на диване и выбирали девушек, было несложно: мужчина был один, вернее, казалось, что он сидит один посреди пустыни, окутанный аурой одиночества. Ни с кем не разговаривал, не смеялся над сальными анекдотами, которые остальные громко рассказывали друг другу. Он держал сигарету в левой руке, так что сразу было заметно отсутствие фаланги на мизинце. Не теряя времени, Татьяна встала перед ним, широко расставив ноги, и распахнула халат. Одной рукой она оглаживала бедра, другой мяла свою грудь.

— А ты кто такой? Кто ты? — вызывающе заговорила она. — Я, как только тебя увидела, сразу вся загорелась! Я знаю, ты сможешь свести меня с ума! Пойдем со мной, я сгораю от страсти!

Мужчина, а это был адвокат Мандзелла, под таким натиском весь задрожал и побагровел. Татьяна же взяла его за руку, заставила подняться с дивана и повела за собой вверх по лестнице.

В комнате адвокат сразу рухнул на стул. Он был весь в поту и судорожно вытирал лоб носовым платком. Спектакль, который устроила Татьяна, был для него почти смертельным ударом, учитывая зверский мужской голод после четырехлетнего воздержания.

— Прости, но я должна была как-то тебя увести, иначе… — начала Татьяна, сочувствуя его бедственному положению.

Адвокат сделал знак, что, мол, ничего страшного. Однако было видно, какие адские муки он испытывал, находясь в одной комнате с хорошенькой девушкой, на которой из одежды был всего лишь жалкий халатик. Ну, разумеется, товарищ по борьбе, но до чего же, черт возьми, соблазнительный товарищ! Наконец адвокат собрал волю в кулак и начал говорить, героически устремив взгляд на умывальник.