Александр Воинов - Ватутин

Уже потеряв всякую надежду, что отыщет книгу, секретарь уныло подошел к домику на углу улицы Котовского, — если можно было назвать улицей длинную полосу изрытой, опаленной земли.

Он достал записную книжку, проверил. Да, должно быть, это тут. Вон там, наискосок, развалины водонапорной башни, рядом — остатки большого вырубленного сада. Стало быть, в этом низеньком домике с повисшими, полу-сорванными ставнями, с извилистой трещиной от подоконника до земли живут Харитоновы, жила Надя Харитонова, ученица десятого класса. Как рассказывал учитель, она очень любила книги и собирала их, но Надю фашисты угнали в Германию… Впрочем, книги, может быть, остались…

Секретарь поднялся по ступенькам покосившегося крыльца, постучал. Дверь открыла старая женщина с ясными, умными глазами.

— Да, у меня есть «Война и мир», но я не могу отдать книгу, — сказала она. — Ее любила моя девочка. На многих страницах есть ее пометки. — Она достала книгу, бережно обернутую белой бумагой, и показала страницы. — Видите? Вот тут… и тут… Как же я отдам? Нет, не могу! Уж вы меня извините.

— Вот досада! — огорчился секретарь. — Две недели ищу… Дело, конечно, понятное, я вас понимаю. Я так и командующему скажу. Он поймет.

— Кому скажете? — спросила женщина, поднимая брови.

— Командующему фронтом генералу Ватутину. Это он просил разыскать ему «Войну и мир». Ну, доброго здоровья! Извините. Я пойду.

— Постойте! — остановила его женщина. — А зачем ему «Война и мир»?

— Да это, знаете ли, его любимая книга, — ответил секретарь. — Дома-то у него, конечно, она есть. Ну а в походе целую библиотеку таскать за собой не станешь…

— Любимая книга, говорите? — повторила женщина. — Ну знаете тогда что… Возьмите! Если это ему нужно, то пусть читает. — И она протянула секретарю толстый том. — Передайте командующему мой поклон. Скажите: пусть идет дальше, до самой Германии идет и выручает мою Надю.

Она заплакала и ушла в другую комнату. А секретарь некоторое время стоял, не зная, чем утешить женщину, затем поклонился ей вслед и сказал погромче:

— Благодарю вас. Я передам. Сегодня же вечером передам…

Но увидеть Ватутина в тот же вечер ему не пришлось. Он передал книгу только через несколько дней, уже на новом месте.

— Спасибо, — сказал Ватутин секретарю. — С большой охотой еще раз прочту. — И, взвесив на руке толстую книгу в белой обертке, спросил: — Ну, а сами-то вы любите «Войну и мир»? Как вы относитесь к образу Кутузова, например?

Секретарь наморщил лоб, припоминая, что он читал о Кутузове.

— Отношусь… товарищ командующий… — начал он неуверенно.

Ватутин улыбнулся:

— Вы когда-нибудь думали, в чем сила Кутузова? Ведь это же очень важно!.. Он глубоко верил в силу русского народа, который поднялся против Наполеона. Кутузов был убежден, что русский народ победит. А какой тогда был наш народ? Крепостной, подневольный, и помещики его угнетали, и царь угнетал… — Ватутин сделал несколько шагов по комнате: — Как же силен теперь свободный русский народ! Нет, покорить его нельзя… Вот потому-то и люблю я читать «Войну и мир». Тут об этом и говорится, очень сильно говорится!..

Секретарь молча выслушал командующего и собрался было уйти, но Ватутин остановил его.

— Постойте! Вы мне еще не рассказали, как же вам все-таки удалось раздобыть эту книгу. Где вы нашли ее?

— Целая история, товарищ командующий. — И секретарь поведал Ватутину о своем разговоре с матерью Нади Харитоновой.

Ватутин внимательно слушал иго, не торопя и не прерывая.

— Вот что, друг, — сказал он, когда тот замолчал. — У меня к вам еще одна личная просьба. Подробно разузнайте, когда и с кем угнали дочку Харитоновой фашисты. А матери сообщите, что я благодарю за подарок и постараюсь его заслужить… Нет, дайте-ка мне ее адрес. Я ей сам напишу и поблагодарю…

Ватутин изо всех сил растягивал пружину. Она звенела, рукоятки до боли впились в ладони. Почувствовав, что лицо багровеет, Ватутин со злостью рванул пружину, стараясь распрямить руки. Но не тут-то было, пружина дальше не подалась, и сколько он ни напрягался, справиться с ней уже не мог.

— Дьявол тебя возьми! — выругался Ватутин и в сердцах бросил пружину на землю.

Она, точно живая, несколько раз подпрыгнула на густой траве и упала в тени под вишней.

Ватутин стоял посреди небольшого украинского садочка, скинув с себя китель, который лежал на скамейке, и с удовольствием грелся на солнце. В это сентябрьское утро оно светило совсем по-летнему, было жарко. Лицо, шея, кисти рук у Ватутина почти черные от загара, а грудь и спина совсем белые.

Рослый автоматчик сержант Шустиков нагнулся и поднял пружину.

— Разрешите мне, товарищ командующий…

— Давай, давай! — поощрил его Ватутин. — Поработай…

Шустиков положил на траву автомат, ослабил пояс, затем ухватил своими огромными руками рукоятку пружины, закинул ее за спину и стал медленно растягивать. Мускулы у него на шее и на плечах напряглись; казалось, вот- вот под напором взбугрившихся мускулов лопнет гимнастерка.

— Давай, Шустиков, давай! — подбадривал Ватутин. — Еще, еще нажми!.. Еще!..

Шустиков разжимал пружину. Гимнастерка треснула. Казалось, еще одно мгновение — и пружина будет растянута на всю ширину рук, но… заряд сил кончился. Пружина вновь со звоном полетела на траву, так и оставшись непобежденной.

— Этого, Шустиков, я от вас не ожидал, — с улыбкой сказал Ватутин. — Взялся крепко, а не выдюжил…

— Дыха не хватило, товарищ командующий, — оправдывался Шустиков. — А вот если пояс сниму, я ее враз растяну. Как гармошку! Что в ней такого особенного…

— Ну так снимайте пояс! — подзадорил Ватутин. — Поглядим-посмотрим!

Шустиков расстегнул пояс, поднял пружину и снова взялся за ее рукоятки. Под выцветшей гимнастеркой вновь заиграли мускулы. Ватутину было жалко смотреть на это отчаянно-напряженное, покрывшееся крупными каплями нота лицо. Сержант боролся с пружиной, как со своим заклятым врагом. И наконец победил — растянул ее.

— Все! — сказал Ватутин. — Рекорд поставлен!.. Смотри, правый рукав-то лопнул… А вообще, молодчина! — И он пожал сержанту руку.

Шустиков вытер рукавом мокрое лицо, затянул пояс и поднял автомат. У сержанта был вид хорошо поработавшего, довольного собой человека. Ватутин посмотрел на него и невольно вздохнул: «Да, молодость кончилась! А какое было замечательное время!..»

Шустиков так и не понял, почему вдруг командующий посуровел лицом и, быстро надев китель, забыв в траве пружину, направился к дому…

И все же Ватутин перешагнул порог своей комнаты в хорошем настроении. Он хотел уже взять полотенце, чтобы умыться, как Семенчук позвал его к ВЧ.