Борис Тартаковский - Смерть и жизнь рядом

Закончив с делами в конторе, Ян мысленно наметил план действий. Теперь ясно, что к нему привязался шпик. Но он глубоко просчитался, этот господин с плоским лицом, если думает, что Ян Колена поведет его по своим следам.

В час дня его ждали девочки в гостинице «Савой». Это было удобное место для свидания, если не иметь за собой «хвоста». Значит, надо избавиться от него, запутать след, что он и сделает.

Ян вышел из конторы и сразу же вскочил в проходивший мимо трамвай. На следующей остановке он сошел и пересел в автобус. Из окна он заметил господина в коричневой шляпе, соскочившего на ходу из прицепного вагона. Плоская физиономия выражала растерянность и озлобление. Ян усмехнулся: эта опасная игра уже захватывала его. Но он был осторожен и решил опять пересесть в трамвай, чтобы проехать к главному вокзалу, где взять для отвода глаз билет в Банска-Бистрицу или Топольчаны. Да, пожалуй, это правильное решение… Но оно осталось невыполненным. Еще не выйдя из трамвая, он заметил в толпе на привокзальной площади знакомую коричневую шляпу. «Проклятье! Должно быть, — сообразил Колена, — этот тип приехал сюда на автомашине». Колена не вышел из трамвая, проехал одну остановку и тут же остановил «мерседес». Шофер оказался словаком.

— На Польскую! — приказал Колена.

Шофер не знал этого маленького переулка, и Колена стал объяснять:

— Блуминтальский костел знаете? Ну вот, очень близко от него. Впрочем, я сойду у костела и пройду пешком. Погода хорошая.

— Да, в такую погоду приятно прогуляться, — согласился водитель. — Это наш брат шофер отвыкает пользоваться ногами. Что поделаешь — семья есть хочет, а время трудное. — Шофер оказался разговорчивым.

У костела Ян сошел, дав шоферу на чай в два раза больше положенного.

— Дякуем.

— И вам спасибо, — шофер приложил два пальца к козырьку черной фуражки. — Будьте здрави!

«Черта с два этот парень расскажет, куда он меня возил», — подумал Колена и не свернул налево, в сторону Польской, а пошел прямо: близко находилась автобусная стоянка, и Ян хотел воспользоваться этим.

«Ясное дело, в кафе пани Гуличковой путь мне заказан», — размышлял Колена. И он представил себе, как будет огорчена старуха его отсутствием. Очень возможно, что придется сменить и квартиру. Во всяком случае, сегодня он не будет ночевать дома. Если они знают, где он завтракает, то почему бы им не знать, где он спит. Интересно, сделан ли обыск? Впрочем, их ждет разочарование: не такой он дурак, чтобы хранить дома то, зачем они охотятся. А с Лео надо обязательно встретиться. И с Такачом. Как жаль, что полиция или гестапо напали на его след именно сейчас, когда проклятый фарар вот-вот будет в их руках… А с донесением Зоричу нужно будет завтра отправить Власту…

При мысли о ней у Яна дрогнуло сердце, как это бывало в последнее время, когда он еще издали видел ее стройную фигурку, смотрел, как она легко и красиво идет ему навстречу, не подозревая, должно быть, что он наблюдает за ней, любуется ею. Да, она очень хороша, эта девушка, и ему нравится в ней не только ее тонкое лицо и красивые руки, но главным образом привлекает цельность ее характера, душевная красота. Она казалась ему тем идеалом женской красоты, который так редко встречается в жизни, а он — Колена — и вовсе не встречал. Безусловно, с донесением к Зоричу надо отправить Власту — атмосфера здесь с каждым днем накаляется, а Власта так еще молода.

Коричневой шляпы не видно было, и, выйдя из автобуса, Ян облегченно вздохнул. В его распоряжении было еще полчаса, и Колена не торопясь отправился в гостиницу пешком. Со стороны казалось, что господину с седыми висками и торопиться некуда: его лицо, его глаза за стеклами очков выражали полное спокойствие. Казалось, человек от всей души наслаждается солнечным днем, счастливо выпавшим в этот сырой и холодный февраль.

Он вошел в отель «Савой» и, не обращаясь к портье, степенно поднялся по лестнице и взялся за ручку знакомой двери. В ту же минуту ее открыли изнутри, и он увидел господина в коричневой шляпе. Его плоское лицо ухмылялось.

— Добрый день, пан Колена!

В комнате было еще несколько мужчин, все в штатском, но в их принадлежности к гестапо можно было не сомневаться, так они быстро и ловко надели на него наручники.

Посреди комнаты, на мягком стуле Колена увидел знаменитый Боришкин чемодан с двойным дном, а сама Боришка сидела в углу, и ее высокий лоб, несколько портивший бледное лицо, ее черные глаза и вся ее хрупкая фигурка выражали непреклонную волю.

Гелена в ореоле каштановых волос, волнами падавших на узкие плечи, сидела в другом углу и равнодушно взглянула на Колену, как на человека, которого впервые видела. Ни та, ни другая девушка ничем не выдали, что знают Колену. И, подумав о них с чувством восхищения и благодарности, Колена возмущенно, но с достоинством спросил:

— В чем дело, господа? Я агент по продаже швейных машин…

— Не стройте из нас дурачков, Колена, — насмешливо ответил один из тех, что стоял в глубине комнаты. — Вы попались, и никакие увертки вам не помогут, пан партизан…

Нестор Степовой раскодировал донесение Яна Колены, в котором разведчик сообщал о диверсиях в порту, на железной дороге и заводе «Аполло». Это было последнее донесение отважного разведчика, последнее слово привета: в тот же день связной Такача сообщил, что Колена и девушки Гелена и Боришка арестованы.

Такач пытался выкупить Колену за очень крупную сумму, которую предоставил Зорич. Переговоры с тюремщиками довольно успешно вел директор фирмы, в которой работал Колена, и в середине марта ждали его освобождения. Но стремительное наступление войск 2-го Украинского фронта вызвало среди немцев панику, и они стали поспешно эвакуировать из Братиславы свои тыловые учреждения. Ночью совершенно неожиданно немцы вывезли наиболее важных заключенных в Брно. Среди них был и Колена.

В Брно отправилась Власта, а Такач принимал меры к спасению Гелены и Боришки, оставшихся в Братиславе. Стало известно, что гестаповцы ежедневно избивают девушек плетьми и палками, требуя сведений о патриотах, действующих по заданию партизан. Девушки всегда отвечали одно и то же:

— Препачте просим (извините, пожалуйста), но мы ничего не знаем.

Это «препачте просим» звучало насмешкой.

Власта между тем делала новую попытку выкупа Колены уже у тюремщиков в Брно. Но время было такое тревожное, немцы были в таком страхе, что уже не действовали ни женские чары, ни деньги. И в этой панике, на рассвете пасмурного мартовского дня, когда советские войска освободили Банска-Бистрицу, где началась партизанская биография Колены, его расстреляли.