Николай Скоморохов - Служение Отчизне

Детальное планирование переучивания закончили быстро, а через несколько дней начали поступать новые самолеты.

Их пришлось облетывать командиру дивизии. Конечно, это не лучший вариант решения вопроса, но что делать, если в дивизии на самолете МиГ-17 никто не летал. Облетал я около десятка самолетов, все шло нормально. Но однажды взлетел, убрал немного газ, а дальше не убирается. Заело. Полетал, полетал, выработал горючее, на планировании включил двигатель, сел. Самолет отбуксировали. Сказал инженеру, он проверил: все нормально. Опробовали двигатель еще раз: все в порядке. Сел, полетел: все в порядке. При облете следующего самолета повторилось то же самое. В воздухе искал, искал, что мешает, не нашел. Снова произвел посадку с выключенным двигателем, но заруливать не стал. Вызвал инженера, посмотрели — и все стало ясно: заглушка, предназначенная для кислородной системы, попадала под сектор управления двигателем. Мелочь, а последствия могли быть плачевными. Работать приходилось много. Я по молодости лет пренебрегал добрыми советами документов, где сказано, что и командирам нужно отдыхать. Злоупотребляя крепким здоровьем, летал в одном полку днем, во втором — ночью. Однажды долетался до того, что в полете чуть не заснул. С трудом произвел посадку, добрался до гостиницы и проспал 12 часов кряду.

На другой день вызвал дивизионного врача, приказал проверить, как летчики соблюдают предполетный режим, и подготовить приказ о нарушителях,

…В хлопотах и заботах незаметно пролетело время. Наступила осень — пора инспекторских проверок, учений. К этому времени наша дивизия переучилась на новые самолеты, летный состав хорошо и смело действовал на средних и больших высотах. Руководящий состав и наиболее подготовленные летчики летали днем в сложных метеоусловиях.

Новый самолет позволял работать в стратосфере. Вот мы и ринулись туда. Овладение полетами в стратосфере, как и всякое другое дело, требовало хорошей подготовки и, естественно, тренировки в этих условиях. Но, к сожалению, не все это понимали, а забраться как можно повыше хотели.

Однажды приходит ко мне командир полка и докладывает:

Самолет МиГ-17 по всем показателям хороший, но за последнее время что-то стали движки глохнуть в стратосфере.

— Возможно, это от неправильной эксплуатации?

— Нет, эксплуатируют грамотно.

— Когда была последняя остановка?

— Сегодня утром.

— Какой самолет?

— МиГ-17… — Называет номер.

— Летчик?

— Старший лейтенант Хаит.

— Поехали.

Спрашиваю инженера:

— Опробовали двигатель?

— Опробовали.

Я подготовился к полету, сел в самолет, а летчика посадил в самолет командира полка, спросив у него предварительно:

— Надежен?

— Надежен.

Приказал летчику идти впереди, я за ним. Вышли в стратосферу. Там разгон. Вниз к земле. Поманеврировали, произвели посадку.

Самолет и двигатель работают нормально. Говорю инженеру:

— Все в порядке. А вы, старший лейтенант, благодарность получили?

— Да, — говорит командир полка, — объявил благодарность и готовлюсь вручить ему ценный подарок за умелые и грамотные действия.

— Благодарность я не буду отменять, это не принято, а вот подарок поберегите, он вам пригодится для другого случая и более достойных действий.

И, обернувшись к старшему лейтенанту Хаиту, заметил:

— Не следует повторяться…

После этого объяснил командиру полка, что Хаита я знаю давно. Он подобный трюк с остановкой двигателя пытался проделать и раньше. Летая в паре со своим командиром эскадрильи Левой Рубиным, убрал полностью газ и доложил:

— Остановился двигатель, — но того обмануть было трудно. Он наблюдал в это время за самолетом Хаита и подал команду:

— Давай сектор газа вперед, догоняй, на земле я тебе покажу… как надо эксплуатировать двигатель.

Хаит знал своего командира, его ум и характер, поэтому молча дал газ вперед, и они произвели посадку на своем аэродроме. Какой ловкач! Зачем он сделал это?

— Хотел выделиться, — объяснил Рубин.

…К этому времени американцы учинили нам своеобразную тренировку или, может быть, «проверку» того, как мы освоили полеты в стратосфере. Они начали с различных баз, расположенных вокруг границ Советского Союза, запускать воздушные шары.

Струйным течением их заносило и в наши края. Однажды мне звонит командующий и ставит задачу: «Через сутки или полтора в районе действий вашего соединения ожидается появление воздушных шаров на высоте двенадцать-пятнадцать тысяч метров. Подготовьтесь и сбейте их».

После войны это было первое задание по сбитию воздушных целей.

Нарушителей воздушных границ мы не перехватывали, и боевая задача была поставлена впервые. Я очень обрадовался. Появилась возможность пострелять, как говорят летчики, по живой мишени. Срочно собрал нужных людей, поставил задачу. Вскоре прилетает представитель штаба авиации округа — мой старый боевой друг полковник Георгий Ковалев.

Собралась большая группа специалистов, в нее вошли: Ковалев, начальник командного пункта дивизии, метеоролог, старший штурман дивизии Герой Советского Союза майор В. Шапиро — незаурядный летчик-истребитель, влюбленный в математику и астрономию.

Мы считали-пересчитывали до поздней ночи. Утром на свежую голову проверили — закралось сомнение. Слишком ювелирной должна быть работа. В стратосфере на статическом потолке самолета с такой точностью все элементы выполнить вряд ли удастся. Снова сели за расчеты с учетом особенностей поведения самолета на статическом и динамическом потолке.

Сделали еще один вариант расчета с соответствующими допусками, увеличили время разгона, более доказательно построили кривую набора высоты статического и динамического потолка, рассчитали, где выключать двигатель, чтобы он не сгорел, определили, на какой высоте запускать его.

После тщательной подготовки, как имеющий наибольшей опыт, я лечу первым. Полет идет по расчетному графику. На КП Ковалев и Шапиро внимательно следят за моим полетом по экранам радиолокаторов. Время разгона. Даю полностью газ и докладываю:

— Пошел на разгон высоты двенадцать тысяч метров.

Проходят секунды, десятки секунд. Растет скорость, вот она подходит к расчетной. Самолет вздрагивает, проскакивает неоднородную воздушную среду. Докладываю на командный пункт:

— Рубеж, горка.

— Подтверждаем, идете строго по расчетному графику, — слышу ответ Ковалева. Беру ручку на себя, и самолет устремляется ввысь.

Смотрю в бескрайние просторы вселенной. Небо из голубого постепенно становится темно-голубым, а затем почти черным. Я знал это превращение и ранее, но каждый очередной полет вновь и вновь повышает стремление узнать: а что же будет за очередной тысячью метров? Стрелка высотомера замедляет бег по замкнутому кругу, отсчитывая высоту 13, 14, 15 тысяч метров. Пора. Отключаю двигатель, самолет замедляет свой стремительный полет в стратосферу. Докладываю о преодолении статического потолка. Земля в ответ: