Иван Сотников - Днепр могучий

Генерал Маттенклот лениво откинулся на спинку кресла и был готов уже слушать доклад начальника местного гестапо, как адъютант вошел с почтой:

— От фельдмаршала фон Манштейна.

Маттенклот нервно разорвал конверт и с нескрываемой поспешностью пробежал глазами бумагу. Опять отказ! Генерал вскочил с кресла и в раздражении заметался из угла в угол. Откуда такая беспечность? Зачем игнорировать голос рассудка? Ведь ясно же, нужно выровнять фронт, срезать опасный выступ, занимаемый сейчас его войсками. Нет же, и слушать не хочет. Отказ за отказом.

Начальник гестапо негромко кашлянул, чтобы напомнить о себе. Генерал и не взглянул на него. Молча стоял у стола и, забыв про все на свете, угрюмо уткнулся в карту.

Войска Ватутина вели бои на растянутой линии: Сарны — Казатин — Канев. Левое крыло их фронта упиралось в Днепр, тогда как правое отстояло от реки уже на триста километров. Они только что заняли Новоград-Волынский и Бердичев, штурмом взяли Белую Церковь и угрожающе нависали над немецкими корпусами.

Войска Конева захватили Кировоград. Их двухсотпятидесятикилометровый фронт правым крылом упирался в Днепр, затем простирался на юг и юго-восток к Пятихатке.

Зажатые в клещи русских, армейские корпуса Маттенклота и Штеммермана еще цепко держались за высокий правый берег Днепра. Занятый ими корсунский выступ протянулся с севера на юг на девяносто и с запада на восток на сто двадцать пять километров. На линии их войск лежали города Жашков, Ольшаница, Канев, Крещатик, Мощны, Смела и Райгород, а внутри оказались Шпола, Звенигородка, Богуслав, Стеблев, Корсунь и другие.

Маттенклот снова взял со стола ответ Манштейна. Фельдмаршал напоминал, какие большие надежды возлагает Берлин на корсунский выступ. Маттенклоту пора понять: отсюда вечная угроза флангам Ватутина и Конева. Это кулак против Киева. Как же можно выравнивать фронт? Берлин и разговаривать не станет.

Да, кулак, думал про себя Маттенклот. А Ватутин и Конев — это мечи, направленные ему в грудь и в спину. А тут еще партизаны. Это тоже меч, наносящий опасные удары.

Нет, решение его верно и бесповоротно, и он без колебаний будет настаивать на спрямлении фронта. Именно так! А сейчас нужно наконец выслушать этого бездельника. Маттенклот обернулся к начальнику гестапо.

— Докладывайте, что у вас… — угрюмо буркнул он и грузно опустился в глубокое кресло.

Оберштурмбанфюрер раскрыл коричневую папку, несмело кашлянул и начал доклад. Говорил он негромко и скрипуче, то и дело отрываясь от бумаг и поглядывая на генерала, который сидел перед ним насупившись. Пухлощекое лицо Маттенклота раскраснелось, и у седых висков нервно подергивалась едва заметная жилка. Сверлящим взглядом Маттенклот явно неприязненно поглядывал на гестаповца. «Бездельник проклятый, чем же ты занимаешься тут, если не можешь справиться с шайками партизан!» — негодовал он про себя, все больше раздражаясь. А начальник гестапо, не смягчая красок, выкладывал новые и новые факты.

Сейчас партизаны еще более усилили свою активность. Они напали на полевую жандармерию в Лисянке. У села Топильно убили свыше тридцати полицаев. В Дашуковке расстреляли тайных агентов гестапо. У блокпоста Моренцы пустили под откос воинский эшелон. Другой эшелон подорвали у Тихоновки. У станции Корсунь также организовали крупное крушение. В Сахновском лесу разбили и сожгли колонну немецких машин. Выбили гарнизон из села Таганчи и разгромили размещенные там склады. Произвели налет на запасный полк в Буде Воробиевской и перебили немецких запасников. Напали на обоз эвакуированных из-за Днепра полицаев и разгромили их. На станции Сотники сожгли радиотрансляционный пункт на линии связи с Берлином. На бужанском складе похитили шесть тысяч мешков под хлеб и сорвали отгрузку пшеницы в Германию. Недавно ворвались на станцию Корсунь и освободили до пятисот пленных, которые скрылись с партизанами. А сегодня в Бужанке захватили крупный сахарный завод и открыто ведут бой с частями полевой жандармерии. Все наши атаки ими отбиты.

Маттенклот не вытерпел.

— Да что же у вас за разбой такой и как вы расплодили столько партизан?! Это же черт знает что такое! — выругался генерал, зажигая сигару, которую только что беспрестанно крутил между пальцами.

— Еще со времен Богдана Хмельницкого здесь земля бунтарей, и силы партизан огромны, — невозмутимо продолжал уже овладевший собой гестаповец.

Пренебрежение, с каким генерал обращался к нему, не приглашая даже сесть, злило и раздражало оберштурмбанфюрера. В конце концов он не подчинен Маттенклоту. Пусть он сам теперь справится с партизанами. А у гестапо нет сил для этого, и он с ледяной корректностью стал перечислять партизанские отряды: «Истребитель», «Грозный», имени Боженко, имени Чапаева, имени Шевченко… Некоторые из них объединились в партизанское соединение, которым командует их главарь под кличкой «Рыжий».

Маттенклот поморщился. Сколько их развелось тут! Видно, и в самом деле земля бунтарей. И так ли уж виноват этот оберштурмбанфюрер? Партизанской крови он пролил немало. А любить нас тут не будут. Не та политика. Грабежи, кровь, смерть. Беспощадный террор. А как без этого? Кто добровольно протянет голову в петлю? Говорят, новая цивилизация. А какая цивилизация обходилась без жертв? И разве история знает такую?

— На сегодня довольно, — уже просто сказал он оберштурмбанфюреру. — Ступайте, я подумаю.

Оставшись один, генерал долго и сосредоточенно раскуривал новую сигару. Да, размах партизанского движения очень велик. Обычные полицейские меры уже не эффективны. Значит, придется привлечь полевые части. Нужно широкое и планомерное наступление и беспощадный разгром партизанских сил. Остается выбрать, кому поручить всю операцию. Бог мой, конечно же, Герберту Гилле. Кто лучше его «викингов» справится с этим? Он нажал кнопку и вызвал адъютанта.

После разгрома у Житомира Фред Дрюкер многое пережил и передумал. Он мечтал в тылу о покое и удовольствиях, а вышло, едва не угодил на тот свет. К черту такой покой, лучше в самое пекло на фронте. Однако, попав в Корсунь, он получил роту полевой жандармерии, и хотел не хотел Фред, а все началось сначала. Его солдаты хозяйничали в чужих квартирах, рылись в крестьянских сундуках и кладовках, и поборам не было конца.

А из гебитскомиссариата бесконечным потоком текли в села приказы о поставках хлеба, молока, мяса, о мобилизации рабочей силы, о новых налогах на людей, на скот, на пчел, на собак и даже на… дым из каждой трубы. Его солдаты с издевкой жгли и грабили, насиловали и убивали.

Нисколько не сдерживая их, Фред по-прежнему тешил себя надеждой попасть к «викингам», тем более что их дивизия стояла неподалеку от Корсуня.