Борис Бурлак - Левый фланг

— Однако не воевать же одним старикам! — перебил его Жора.

— Не старикам, конечно, а людям пожившим.

— Странная теория, — сказал третий.

— Какой ты все-таки задиристый! Сколько тебе?

— Девятнадцать. Ну и что?

— То-то и оно — девятнадцать. Годишься, мне в сыновья, а все лезешь в драку. А тебе сколько, старшо́й?

— Двадцать первый уже, — с достоинством ответил Жора.

— Я считал меньше. Когда ты успел столько отмахать? — весело спросил Медников? — Учился где-нибудь?

— На архитектурном факультете.

— Ого!.. Вот и учился бы. Может, из тебя вышел бы большой человек.

— Большой не большой, но архитектором обязательно буду.

— Да ведь и я о том же говорю, что будешь, — спохватился Медников, который, очевидно, понял, что они рассуждают на разных языках: молодежь и под огнем не задумывается о смерти. — Не надо только горячиться.

— Вы хотите сказать, что береженого и бог бережет? — с мальчишеской ехидцей спросил третий.

— Остер, остер ты, хлопец, все норовишь читать чужие мысли как по-писаному. Да вот не угадал.

«Нет, брат, как раз в точку, — подумал Зарицкий. — Привык ты, минер, философствовать в кругу почтенных немолодых саперов. А тут ошибся в собеседниках. Публика другая: это разведчики, которые с самой смертью ходят под руку, а то и в обнимку, как с барышней».

Он вышел из-за угла траншеи, громко поздоровался. Они встали с земляной уютной лавочки, устроенной в нише, и ответили на его приветствие вразнобой, переминаясь с ноги на ногу. Майор окинул взглядом всех троих. Жора Акопян был в офицерской шинели тонкого защитного сукна, в кирзовых, но уже с перетянутыми головками, ладных сапогах; аккуратная ушанка лихо сдвинута на затылок, на широком командирском ремне покоился трофейный парабеллум и слева красовалась целая гроздь л и м о н о к. Мужиковатый Медников в накинутой поверх полушубка старой, заскорузлой плащ-палатке, в ботинках и обмотках, выглядел против Жоры истинным пехотинцем. А третий их компаньон, высокий, тоненький, с едва заметным пушком на щеках и подбородке, казался ну совсем еще мальчишкой.

— Откуда такой? — обратился к нему Зарицкий.

Акопян поспешил ответить за новичка:

— Рядовой Пахомов, петеэровец [14] От слова ПТР — противотанковое ружье. из бондаревского полка. Сегодня к нам прислали, товарищ майор.

— Для огневой поддержки?

— Так точно, товарищ майор! — неожиданно твердым голосом ответил сам петеэровец.

— Ну теперь наш брат разведчик не пропадет. Держись, «королевские тигры»! Так, что ли, истребитель танков?

— С «тиграми» не берусь тягаться, товарищ майор, а легкий танк подбил прошлый раз со второго выстрела.

— Ты смотри!..

Медников лукаво, снисходительно улыбался в пышные крестьянские усы. Начальник разведки несколько торжественно, как и подобает в таких случаях, объявил, что приказом командира дивизии младшему сержанту Медникову присваивается звание старшины.

— Служу Советскому Союзу, — негромко, с достоинством ответил пожилой сапер.

Майор достал из полевой сумки новые погоны с красными шелковыми лентами крест-накрест. Медников сбросил плащ-палатку, вытянулся по команде «смирно», и Зарицкий, сняв его мятые выцветшие погоны, укрепил взамен их эти, старшинские, с целлулоидной прокладкой, и пожал ему руку. Сапер стоял, будто освещенный пунцовыми бликами погонов, стараясь ничем не выдать своего волнения.

— Хорошо устроились, — сказал майор, оглядев удобную, полного профиля траншею. — Отсюда вас никакие танки не выкурят.

— А чем мы не пехота? — живо отозвался Акопян. — У нас теперь и собственные саперы и даже истребители танков!..

Поднявшись на ступеньку земляной лестницы, которая вела наверх, начальник разведки опять увидел желтое, подернутое копотью большое солнце, на половину диска осевшее за горизонт. «На Балатоне и закатится хваленое светило немецкого военного искусства», — заметил недавно полковник Строев в разговоре с генералом. Может быть, Строев и прав. Но сколько еще вот таких закатов отгорит, отполыхает над венгерским озером, которое тот же Иван Григорьевич окрестил лужей адмирала Хорти.

Когда солнце полностью погрузилось в далекий Балатон, слитно ударили немецкие батареи. Небо сразу померкло, как в грозу, нежданно-негаданно нагрянувшую на серое всхолмленное поле. В глаза кинулась молния близкого разрыва, сухо треснул громовой разряд.

— Товарищ майор! — крикнул Жора.

Он оглянулся. Акопян, Медников и петеэровец, едва успев пригнуться, тут же снова распрямились, чувствуя себя неловко.

— Жаль, испортили немцы великолепный вечер, — с напускным офицерским равнодушием сказал Зарицкий.

Артподготовка была в разгаре. Слева, справа, впереди клубились вихри; обгоняя друг друга, накатывались взрывные волны; тяжкий гул становился уже невыносимым и на дне траншеи.

Они теперь лежали вчетвером на теплой глине, попарно — Медников с Пахомовым, Жора Акопян с майором. Почти рядом, за поворотом хода сообщения, где несколько минут назад стоял Зарицкий, бухнул увесистый снаряд, качнулась земля вокруг, и комья посыпались на них. Жора закрыл глаза. Но, кажется, пронесло.

Вал огня начал удаляться в тыл.

Майор встал первым. Темно-бурые ветвистые разрывы сплошь усеяли теперь всю высоту, на которой находился НП комдива. «Как они там?» — подумал Зарицкий с беспокойством.

Гул отхлынул еще дальше, на восток, и в немецкой стороне возник, ширясь и крепчая, надсадный шум моторов.

— Танки, товарищ майор, — деловито сказал Пахомов. Он подбежал к своему длинному ружью, которое лежало на бруствере, за нишей.

Танков было много, не то что утром. На большой скорости они приближались к первой линии обороны сквозь высокий частокол разрывов. Две или три машины споткнулись на минном поле, но остальные, не сбавляя хода, спешили перемахнуть через траншею, которая отсюда, с тыла, была видна отчетливо. У самой передовой точно с неба опустилась черная завеса, и танки на минуту скрылись из виду. Потом выплыл один, другой, третий, четвертый — уже по эту сторону огневого шва.

— Вот сволочи, плохо дело! — громко выругался Зарицкий.

— Вижу, товарищ майор, — так же деловито, спокойно отозвался петеэровец.

Зарицкий с удивлением быстро глянул на него и усмехнулся: ну что ты, братец, можешь сделать этой своей б е р д а н к о й? Но Пахомов не сводил глаз с танков: они метались то вправо, то влево между воронками, стараясь обмануть наводчиков кинжальной батареи. Занялась жарким пламенем еще одна пятнистая машина, будто на нее плеснули ковш бензина.

— Ага, гадюка!.. — закричал Пахомов, радуясь удаче артиллеристов.

Два танка вынырнули из дыма совсем близко. Пахомов выстрелил. Головной крутанулся, как волчок, и, распустив гусеницу, встал. Второй начал обходить его вплотную, боясь налететь на мину. За ним показался третий.