Михель Гавен - Крестоносцы

— Я Амари-3. Вас поняли, — откликнулась Джин. — Все, Саня, — она положила руку на плечо Михальчука. — Ваш Собора в безопасности, только штаны испачкал, Теперь и нам пора назад.

— Неплохо. — Михальчук кивнул. — Парамон, слышал? — позвал он товарища. — Вывезли нашего Собору. Обделался маршал Жуков.

— Гранатомет! — неожиданно выкрикнул Коновалов, и через мгновение раздался взрыв. — Мимо!

— Виталька, поворачивай! Поворачивай! — закричал Михальчук.

БТР качнуло. Снова взрыв — опять граната.

— Опять мимо! Сейчас должен пристреляться. Надо сваливать! Карась! Карась! Влево давай! Леха, врежь ему. Пусть отправляется к Аллаху, ублюдок!

— Ага, делаем! Готов! — закричал Коновалов. — Саня, я его буквально пополам перерезал. Все, сдулся! С машины они шпарили, и ее тоже перевернуло. Вообще человек пять, наверное, завалили, а? — Он повернулся, вытирая пот с лица. — Обстановочка, мать твою. Поговорили, называется. Лучше уж война, чем такие переговоры.

— Точно, — согласился Михальчук. — Не надо лезть, куда не просят. Сказано делать конкретные вещи, вот и делай, без всякой дурацкой инициативы. Замирители фиговы! Магеллана им подавай на блюдечке с каемочкой. Чую, подавятся!

— Кто такой Магеллан, нам пока выяснить не удалось. — Дэвид покачал головой, едва увидев Джин на пороге. — Возможно, придется узнать тебе.

— Михраб не звонила? — Молодая женщина сдернула шлем, встряхнув спутанными волосами.

— Пока нет.

— Я отлучусь ненадолго в госпиталь. Мне надо просмотреть документы.

— Хорошо. — Дэвид кивнул, не отрывая взгляда от экрана лэптопа. — Если будет звонок, то я переключу.

Сняв бронежилет и стесняющую движения экипировку, Джин присела за свой рабочий стол, щелкнула пальцем по клавиатуре, и экран загорелся. В электронной почте она сразу увидела сообщение от Марины Коноваловой. Пододвинув стрелочку мыши, Джин открыла текст. В глаза сразу бросилась небольшая фотография мальчика. Он сидел на корточках — маленький, тщедушный, бледный, да еще и с явным оттенком синюшности на коже. В объектив фотоаппарата неотрывно смотрели его большие и темные глаза. Ребенок выглядел поблекшим, усталым, очень грустным.

Сердце Джин сжалось — ребенок, очевидно, серьезно заболел. Она пробежала глазами текст, а потом, наклонившись, позвала из соседней комнаты подругу:

— Мэгги, подойди-ка.

— Да. Что случилось? — Капитан Долански заглянула к ней.

— Взгляни. — Джин кивнула на экран компьютера. — Тетрада Фалло, фактически уже на последней стадии. Для такого чудного ребенка ни в Киеве, ни в Москве не нашлось места для помещения в больницу и проведения операции. Они спокойно заявили матери — или он не доживет до весны, или несите сумму, которая для бедных родителей просто астрономическая. Вот отец приехал ее сюда зарабатывать, возможно, ценой своей жизни. Как тебе?

— Чей это мальчик? — Лицо Мэгги помрачнело.

— Сержанта Коновалова. Он служит в экипаже твоего друга Александра.

— Здесь срочно нужна операция. — Мэгги пожала плечами. — Я вижу даже по внешнему виду. Ребенку нечем дышать, и у него нет кислорода внутри.

— Никто не спорит. — Джин усмехнулась. — Деньги несите, и тогда все будет.

— У нас подобное тоже дорого стоит…

— Да, но у нас никто не будет говорить во всеуслышание о бесплатности медицины, а потом тайком называть сумму, которую намеревается положить в карман ради собственного обогащения, — возразила Джин, глядя на мальчика. — Да, у нас назовут сумму, но она поступит на счет клиники и с нее заплатят налоги, а потом эти деньги поступят туда, куда им и положено, то есть на содержание и лечение больных. Всегда есть возможность найти благотворительные средства, если не можешь заплатить сам. Подключаются благотворительные фонды, спонсоры, просто сочувствующие тебе состоятельные люди, готовые помочь, а не украсть и нагреть руки на чужой беде.

— Там просто воруют, ты хочешь сказать? Воруют, спекулируя на здоровье детей, на отчаянии их родителей?

— Для кого это секрет? Ни для кого. — Джин вздохнула. — Орки. Человек не способен на подобное.

— Что пишут? — Мэгги кивнула на экран.

— Пишут все правильно. Большой дефект межжелудочковой перегородки, устье аорты сдвинуто по отношению к норме вперед и вправо, как бы нависая над самим дефектом.

— Я понимаю. Беспрепятственное сообщение между желудочками и декстропозиция аорты, частичное совмещение ее с правым желудочком, а не только с левым, как положено.

— Вот-вот. К тому же мышечное, внутрижелудочковое сужение выводного отдела правого желудочка, открывающееся в устье легочной артерии, ствол которой заужен, а также значительное утолщение всех мышц правого желудочка, всей стенки. Вот анализы. — Она сдвинула мышью текст вниз. — Показатели гемоглобина и эритроцитов очень низкие.

— Бледная тетрада, — кивнула Мэгги, — так ее называют. Венозная кровь, не насыщенная кислородом, попадает в правый желудочек сердца и вызывает цианоз. Механизм защиты, способствующий росту числа эритроцитов, не работает. Утолщение мышечной стенки правого желудочка — только ответ на значительно увеличенную нагрузку.

— Поскольку все это длится уже несколько лет и приступы учащаются, есть опасность необратимых последствий цианоза, — добавила Джин. — Мальчик практически полностью обездвижен. Он может сидеть только на корточках, даже спит в таком положении. Все это в результате приведет к поражению центральной нервной системы и гибели ребенка. Кто может жить без кислорода? Никто. Требуется срочная и радикальная коррекция.

— Бедняга, такой симпатичный! — Мэгги протянула руку и прикоснулась пальцем к экрану компьютера. — Так мучиться в столь нежном возрасте!

— Каково матери? Поэтому-то она все время и плачет.

— Скоро она плакать перестанет, я так понимаю. — Мэгги улыбнулась и поправила спутанные волосы Джин. — Ты собираешься все это послать в Чикаго, в клинику Линкольна, своей маме?

— Да, я считаю своим долгом это сделать. Оставаться равнодушным просто невозможно. Не могут же все люди на свете быть жестокими и бессердечными. Кто-то должен иметь сострадание. Или все ушло в прошлое? Моя мама всегда говорит о необходимости сострадания даже в самые страшные времена. Я полностью солидарна с ней.

— Я тоже. Твоя мама — великая женщина. Она, конечно, уступает бабушке, но тоже ой-ой. — Мэгги рассмеялась. — Мальчику повезло. Мадам Натали возьмет его в свою клинику, и его будущее наверняка окажется безоблачным.

— Я очень надеюсь на это, Мэгги. Неизвестно только, как он перенесет операцию. Этих документов недостаточно. Надо провести повторное, тщательное обследование, и только после этого принимать решение, какую операцию делать, в сколько этапов, с чего начать. Я уверена, в таком серьезном положении одной операцией не обойдешься.