Сергей Исаченко - Где-то в Курляндии

Расчет действовал сноровисто. Наводчик русский Смирнов, заряжающий армянин Вартанян, правильный украинец Тармонюк, ящичный белорус Зенкевич - каждый четко выполнял свои обязанности. То и дело слышались отрывистые слова команд и докладов:

- Первое?

- Первое готово!

- Огонь!…

Гремел выстрел, тяжелая 122-миллиметровая гаубица вздрагивала всем своим могучим телом, и в сторону противника летел очередной смертоносный «подарок». Алексей помогал подносить снаряды, а когда старший сержант Шквиря был ранен осколком вражеской мины и ему начали делать перевязку, заменил командира орудия.

К расчету подошел командир огневого взвода лейтенант Демьяненко и тронул Никандрова за локоть. Сквозь гул стрельбы прокричал ему в ухо:

- Комбат с КП сообщает, что разбита водокачка на станции Черская, где сидели немецкие наблюдатели.

- Что, наша работа? - переспросил Алексей.

- Видимо, наша. Ведь нам эта цель была определена.

Артподготовка длилась ровно час. Потом огонь был перенесен в глубину обороны противника, и наши стрелковые подразделения при поддержке танков устремились на штурм вражеских позиций.

Небольшая возвышенность, на которой в кустарнике располагалась третья батарея, господствовала над окружающей местностью. От нее на несколько километров вперед простиралась низина. Она доходила до самой железнодорожной насыпи у станции Черской, служившей немцам передним краем. Вся эта местность просматривалась даже без бинокля. Над насыпью еще стлался дым отбушевавшего здесь только что огненного вихря артподготовки, но к ней уже двигались наши танки и цепи атакующих стрелков. Там беспрерывно строчили автоматы, раздавались выстрелы танковых пушек. Порой оттуда доносилось далеким эхом солдатское «Ура!».

- - Двинулись наши, - сказал лейтенант Демьяненко. - Держитесь теперь, фрицы!

Алексей посмотрел вправо, в сторону Пскова. Над городом полыхало пламя, поднимаясь выше сверкавших на солнце куполов собора.

- Жгут уже который день, - пояснил Демьяненко, проследив за взглядом Никандрова. - Чувствуют фашисты, что не удержать города, вот и уничтожают все. Варвары…

- Да, заждались нас псковичи, - промолвил Алексей, - скорее надо спешить к ним на помощь.

К полудню стало известно, что части дивизии прорвали вражескую оборону и успешно продвигаются вперед. Заняты станция Черская и несколько деревень. Гитлеровцы откатываются к реке Великой.

А вскоре поступило распоряжение сменить огневые позиции. Батарея свернулась быстро, и через некоторое время мощные тягачи уже вытаскивали орудия к пролегавшей недалеко полевой дороге.

Подъехали к станции Черской. Здесь еще утром были немцы, тут проходил их передний край - траншеи, железобетонные огневые точки, колючая проволока, противотанковый ров. Все это было разрушено, перепахано снарядами, танками. Артиллеристы видели плоды своей работы. На станции тоже были сплошные разрушения, разворочена верхняя часть кирпичной башни водокачки. Валялись разбитые пушки, пулеметы, повозки. У дороги стояли два подбитых танка и самоходка. И всюду трупы фашистов.

Новую огневую позицию оборудовали в полутора километрах за станцией, у деревни Орехова Гора. И снова батарея открыла огонь по отступавшим войскам противника.

Назавтра утром Никандров собрался разыскивать КП полка, но пришедший на батарею почтовый экспедитор Нил Кольцов сообщил, что на станцию перебазировались тылы дивизии, в том числе и медсанбат, и что несколько медсанбатовских работников подорвалось там в заминированном немецком блиндаже.

«Аня! - сразу же пронеслось в мыслях у Алексея. - Не случилось ли с ней чего?»

Он вскочил в машину, направлявшуюся в тыл за боеприпасами, и попросил подвезти до станции. Там без труда разыскал медсанбат. Палатки были развернуты недалеко от насыпи, в лесопосадке. Подойдя к одной из них - то была операционная, - Никандров столкнулся с вышедшим оттуда главным хирургом Смотрицким.

- Здравствуйте, товарищ майор, - произнес Алексей и спросил: - У вас что-то случилось здесь?

- Здравствуйте, лейтенант, - протянул ему руку Смотрицкий. - Да, случилось… Трагическая нелепость.

Он достал папиросу, предложил закурить Никандрову и, взяв его за руку, отвел от палатки.

- Давайте присядем, покурим. А туда нельзя ходить, - кивнув в сторону палатки, сказал хирург. - Там уже все сделано, что можно было. Помощь оказана. Только, к сожалению, некоторым она не понадобилась.

И Смотрицкий рассказал, что здесь произошло. Утром медсанбат прибыл в район Черской и стал располагаться на новом месте. Поставили палатки, а несколько медсестер и санитарок во главе с врачом Донцовым пошли осматривать уцелевшие немецкие землянки. Зашли в одну - она оказалась заминированной. При взрыве погибли Донцов, санитарки Травкина и Левкина. Алексей мало знал врача Донцова, но Травкину и Левкину видел часто. Это были прекрасные девушки, веселые, певуньи и плясуньи - не раз выступали в самодеятельности перед ранеными бойцами. Особенно веселой и задорной была Левкина - невысокого роста, курносая, с пышными русыми волосами. Когда ни встретишь ее, она всегда улыбалась и мурлыкала какую-нибудь песенку, чаще «На позицию девушка провожала бойца…». И вот теперь ее проводят в последний путь. Сколько смертей перевидел Алексей за войну, и всегда они вызывали у него тягостное чувство, как будто терял самых близких друзей или родных. Сейчас вот эти девушки. Им бы только жить, любить, детей рожать. А они погибли, притом ужасно нелепо.

«Ну, фашисты, за все заплатите. Бьем вас беспощадно и будем бить еще крепче!»

- И раненые есть? - после некоторого молчания задал вопрос Алексей.

- Есть, и тяжело. Вы помните медсестру Демидову? «Ну кто же не знает Аллочку Демидову», - хотел ответить Алексей, но сказал лишь коротко:

- Помню.

- У нее тяжелое ранение, - промолвил Смотриц-кий. - Перебиты обе ноги. Придется ампутировать. Как жить будет, если выживет?

У Алексея спазма сдавила горло. «Алла, Алла, первая красавица во всей дивизии. Другой такой нет. Сколько мужчин вздыхало о ней, сколько предложений ей делали, но она всегда держалась строго и никому не выказывала особого внимания. И на тебе - такое увечье…»

Алексей хотел спросить про Рогову, но постеснялся. «Лучше разыщу сам». Он посочувствовал доктору, сам тяжело переживая трагическую гибель работников медсанбата, поднялся и зашагал вдоль палаток. Вошел в сортировочную палатку. В ней резко пахло лекарствами, вдоль стен на носилках лежали раненые, некоторые сидели, прислонившись к столбам. Никандров сразу увидел Аню Рогову в халате и марлевой косынке. Она что-то писала за походным столиком.

- Аннушка! - окликнул негромко.