Сергей Исаченко - Где-то в Курляндии

- Когда мы освобождали Порхов, - вступил в разговор ефрейтор Реутов, - там тоже говорили, что город был построен давно для защиты от иноземцев с запада.

- Верно, товарищ Реутов, - подтвердил замполит. - Порхов мы освобождали вместе с соседней 285-й дивизией. Помню, ворвались мы в город рано утром 26 февраля. Всюду разрушения, жителей мало. Я беседовал с некоторыми старожилами, интересовался историей города. В доме священника нашли старинную книгу, в которой рассказывалось, как возник город. Я даже выписал себе кое-что. В этой книге говорилось, что в 1387 году по велению новгородского князя были посланы работные люди на реку Шелонь, чтобы там, на пути из Пскова в Новгород, они построили крепость. Подрядчиками князь назначил двух братьев, каменных дел мастеров - Ивана и Севастьяна - и повелел им, как сказано в книге, «воздвигнуть крепость на реке Шелони и поставить город». Так и возник Порхов, служивший после Пскова передовым постом Новгорода и не раз отражавший нашествия захватчиков. И теперь, во время немецкой оккупации, его жители активно боролись с врагом.

И Завьялов рассказал о подвиге киномеханика, взорвавшего здание кинотеатра вместе с находившимися в нем гитлеровскими солдатами и офицерами.

Бойцы внимательно слушали замполита. Дымили самокрутками. Наверху все еще хлестал дождь, слышалась ружейно-пулеметная стрельба, ухали разрывы снарядов и мин. Реутов не пропускал ни единого слова, рассказ о подвиге патриота-киномеханика захватил его. Он слушал и мысленно представлял, как это было.

* * *

…Зрительный зал кинотеатра полон. Немецкие солдаты занимают все ряды, кроме средних - эти предназначены для офицеров. Раздается звонок, гаснет свет, и начинается демонстрация фильма о захвате германскими войсками Франции, Мелькают кадры о походе «непобедимой» гитлеровской армии, о новом немецком порядке в завоеванной стране. Под маршевую музыку показан торжественный въезд Гитлера в Париж. Сопровождаемый оглушительными звуками этой музыки, фашистский главарь проезжает по городу, пренебрежительно посматривая по сторонам. Затем он поднимается на трибуну, чтобы произнести речь. Десятки репортеров направляют на него фотоаппараты, фюрер самодовольно щурится, позирует. В зале звучит «Хайль…», но эти истерические фашистские возгласы заглушает внезапный взрыв страшной силы. В одно мгновение на месте, где только что возвышалось здание кинотеатра, поднялась туча дыма, перемешанного с известковой пылью.

* * *

- Мы будем так же мстить врагу, как этот герой, - заявил Реутов после того, как Завьялов закончил рассказ. - За зверства фашистов, за смерть и муки многих советских людей. Можете не сомневаться, товарищ майор, задачу свою мы выполним.

- Хорошо, товарищи. Командование уверено, что вы успешно справитесь с задачей по форсированию реки Великой и прорыву вражеской обороны. Форсирование начнем перед рассветом. Саперы подготовили лодки, плоты. Надо скрытно выдвинуться к реке - и вперед. Желаю вам успеха. Майор ушел дальше по траншее, а отделение Митрофанова начало готовиться к форсированию.

Дождь - уже мелкий, моросящий - еще шел, когда прозвучал сигнал о выдвижении к реке. Солдаты по одному выходили из траншеи. Реутов с Кнышем первыми выбрались по скользким ступенькам наверх. Под ногами чавкала грязь, тьма стояла непроглядная. Лишь по трассам пуль да тусклым вспышкам взвивавшихся над Великой ракет можно было определить в какой стороне река.

- За мной, не отставать, - шепотом скомандовал сержант и двинулся вниз, к воде. Там их встретили два сапера с лодкой и плотом, укрытыми в кустах. Река отливала при свете ракет и взрывов черным глянцем. Противоположного берега в темноте не было видно, но бойцы знали, что ширина реки в этом месте не менее 300 метров.

Тихо спустили лодку и плот. Реутов с Кнышем и пулеметчиками устроились на плоту, Митрофанов с остальными бойцами отделения - в лодке. Отчалили. Справа и слева тоже слышались всплески: отплывали другие отделения и взводы.

Первые мины стали рваться возле них, когда лодка и плот уже достигли середины реки. То ли немцы заметили движение на реке, то ли услышали плеск весел - сразу же открыли минометный и орудийный огонь. Застрочили с противоположного берега и пулеметы. И тотчас по ним ударила наша артиллерия.

Вода кругом бурлила от взрывов. То тут, то там поднимались высокие водяные столбы. Вдруг плот тряхнуло, подняло и швырнуло в сторону. Реутов еле успел ухватиться за связывавшую бревна веревку. Кныш свалился в воду и вынырнул в нескольких метрах от плота. Наконец плот выровнялся.

- Выкупались, - сплевывая набравшуюся в рот воду, сказал Реутов и неожиданно сострил: - Теперь не тек жарко будет в бою.

Начали грести сильнее. И вот плот ткнулся в берег. Быстро спрыгнув на песок, бойцы на минуту залегли, чтобы отдышаться.

- Не задерживаться, вперед! - раздалась команда отделенного.

Реутов встал и начал взбираться вверх по высокому берегу. Сапоги скользили по мокрой траве. Он лез, останавливался и опять лез. Над головой свистели пули, где-то рядом ухали взрывы. Вот и гребень берега. Петр бросает одну за другой гранаты и дает очередь из автомата. Рядом раздается дружное «Ура!». Реутов и Кныш подхватывают его и прыгают в немецкую траншею. Прочесывают ее из автоматов.

Затем бегут дальше. Стрельба и крики «Ура!» увлекают их вперед. Вот и вторая траншея. Только спрыгнули в нее, как вблизи стали рваться вражеские мины.

- Закрепляйся! - донесся голос Митрофанова. - Приготовиться к отражению контратаки!

Стало уже совсем светло, дождь кончился. Огонь противника усилился. Немцы били изо всех видов оружия по своим первой и второй траншеям, занятым нашими воинами. На реке рвались тяжелые снаряды: гитлеровцы пытались воспрепятствовать продолжению переправы советских войск.

А затем в воздухе послышался гул самолетов. Он все нарастал, и скоро показалась первая волна немецких бомбардировщиков. За первой появилась вторая волна. Тяжелые двухмоторные Ю-88 зашли со стороны солнца и ринулись на небольшой плацдарм на левом берегу Великой, захваченный нашими подразделениями. Из-за реки ударили зенитки, раздались пулеметные очереди.

Петру из траншеи было хорошо видно, как головной «юнкерс», пикируя, стремительно пошел к земле, и вот несколько маленьких черных комочков оторвалось от него. Реутов опустился на дно траншеи. Хотелось вжаться в землю, сделаться как можно меньше.

Оглушительный грохот заполнил все вокруг. Бомбы рвались одна за другой, их разрывы сливались в сплошной гул. Казалось, земля разверзлась. Траншею засыпало. Около Петра упал большой ком земли, на нем дымилась трава. Прилетел сплющенный немецкий котелок. Он задел Петра по каске. Машинально вжав голову в плечи, подумал: «Осколок». Многие бомбы падали в реку, вздымая вверх огромный пенящийся каскад воды.