Тейн Фрис - Рыжеволосая девушка

— Ну, говори же…

Он снял обертку и поднял вверх предмет, который был в ней завернут: это была книга в мрачно-зеленом полотняном переплете и уже захватанная пальцами. На верхней части переплета красовался лев — герб Нидерландов, а ниже — тисненые инициалы «R. Р.», глубоко врезавшиеся в полотно. «Rijkspolitie» — государственная полиция, — машинально сказала я; мне эти буквы были знакомы благодаря нашим знаменитым револьверам.

— Точно, — ответил Хюго, улыбаясь. — Вот, пожалуйста. Полицейский реестр. Для использования его в свободное время, каковое у тебя, без всякого сомнения, найдется. Одолжил ненадолго у моих старых друзей в Эймейдене.

Я позабыла о том, как я выгляжу, — позабыла решительно все. Я уже сидела в постели и протянула руки к этому зеленому реестру. Хюго передал мне фолиант.

— Сюда занесены все, кто скрывается в подполье и кого полиция ищет, — сказал он. — Вот хорошая для тебя работа: в ближайшие дни переписать все имена.

— Хюго!.. — в восхищении воскликнула я. — Господи, как же тебе удалось достать это?

— Ну-ну, — скромно ответил Хюго, — я же сказал тебе: благое даря моим старым друзьям. Тем самым, которые прежде следили за нами во время демонстраций безработных и при разноске нашей газеты. Теперь они, так же как я, готовы собственными руками разорвать немцев за бессмысленное разрушение нашей гавани и, следовательно, стали немного податливее…

Я сжимала в руках реестр, точно скряга мешок с деньгами.

— Уходи, Хюго, — решительно заявила я. — Сейчас я встану. Мне уже лучше. И сразу примусь за работу.

Он послушно поднялся со стула и, вытянув указательный палец, сказал:

— Принимайся. Только знай: вечером эта книга отправится вместе со мной под солому.

Я принялась переписывать имена. Ночевала книга в самом деле вместе с Хюго в сарае, а утром я продолжала работу. Не знаю, сколько времени я, облачившись в толстый халат, сидела р своей чердачной каморке, еще наполовину больная, за переписыванием множества знакомых и незнакомых имен — Франса и Руланта, Флоора и Тома и, разумеется, Хюго. Я вспоминала о своей хвори, только когда переставала писать; тогда у меня стучало в висках, ломило поясницу и кружилась голова, к горлу подступала тошнота. Но я чувствовала гордость, радость и внутреннее удовлетворение — ведь, несмотря на болезнь, я делала нечто, причинявшее вред оккупантам.

Шел уже третий день, как Хюго принес мне полицейский реестр. Стопка бумаги с переписанными именами медленно росла на моем столике. Уже близился конец, и это еще подстегивало мое усердие. Я работала с таким напряжением, что даже не услышала звуков, раздававшихся в доме и снаружи на дворе. После обеда было очень тихо, но обычно на тишину не обращаешь внимания. Лишь когда внизу раздались голоса, я прислушалась. Мне показалось, что говорили по-немецки. Я поспешно встала, колени мои задрожали… но не только от слабости после перенесенной свинки. Я услышала, как открылась дверь в кухню. Затем послышался голос Карлин. В отчаянии я поглядела на свои бумаги, быстро засунула их в реестр, приподняла матрац с безукоризненным постельным бельем, засунула под матрац полицейский реестр, повязала голову платком и прямо в халате нырнула под одеяло. Внизу, в кухне, раздавались крикливые голоса и смех немцев; это их типичная показная веселость вперемежку с грубостью.

— Was ist da oben? [15] Что там наверху? (нем.).

Я услышала, как Карлин робко произнесла:

— Больная… Krank… [16] Больная (нем.) .

Кто-то внизу рванул дверь на лестницу, ведущую на чердак. Грохот сапог по лестнице болью отдался в моей бедной голове; я вся покрылась испариной.

Кто-то толкнул — вероятно, ногой — мою дверь, и она открылась. Я увидела каски. Несомненно, то были люди из дивизии Германа Геринга! Проверка, проверка… Значит, они добрались и до домика огородника. Я видела, как на пороге появился один из немцев; за ним несколькими ступеньками ниже стоял другой. Автоматы, противогазы, орденские ленточки в петлицах… Все как полагается. Я лежала неподвижно.

Немец осматривал меня холодным и пытливым взглядом, не трогаясь с места.

— Krank?

Мне нельзя было показывать ему, что я понимаю по-немецки.

— Больна… — проговорила я хриплым голосом.

— Was hat sie? [17] Что с ней? (нем.). — крикнул молодчик, стоявший на лестнице. — Bekommt sie ein Kind oder was? [18] Ждет ребенка или еще что? (нем.).

И сам рассмеялся собственной шутке.

— Was haben Sie? [19] Что с вами? (нем.). — спросил немец с порога.

Я высунула одну руку из-под одеяла и показала на свою распухшую щеку. Затем с трудом пробормотала что-то, как будто не могла открыть рот. Немец, по-видимому, сразу сообразил, в чем дело.

— Mumps… Ziegenpeter! [20] Заушница… Свинка! (нем.). — сказал он человеку позади него.

В тот же момент третий голос крикнул снизу:

— Wo bleibt ihr? Was gibt’s dort? [21] Где вы? Что там? (нем.).

Молодчики на лестнице хором отвечали:

— Krankes Madel… Mumps hat sie… [22] Больная девушка… У нее заушница… (нем.).

Грубый голос внизу быстро, с возмущением проговорил:

— Mumps?.. Aber das ist ja ansteckend! Verdammt noch mal! Kommt hihunter, Tolpel! Die steckt uns die ganze Rotte an! Dalli, dallil Heraus aus’m Ungliickshaus! [23] Заушница… Но ведь это заразная болезнь! Тьфу ты пропасть! Иди вниз, болван! Она заразит, пожалуй, всю нашу роту! Быстро, быстро! Вон из этого злополучного дома! (нем.).

Люди на лестнице уже сделали поворот направо кругом. Стук их сапог и поднятый ими неистовый рев — словно пещерные люди вышли на медведя — мучительной болью отдались в моей голове… Охватившее меня при появлении немцев оцепенение и смертельный страх исчезли. Вместо этого на меня напала такая дрожь, что зуб на зуб не попадал; только теперь я вдруг сообразила, что мой плащ висит на крюке против двери, которую рывком открыл вбежавший наверх немец, и что револьвер мой лежит в кармане плаща. Если бы немцы подошли к кровати, чтобы поглядеть, не симулирую ли я болезнь, то я лишена была бы возможности достать оружие. Усилием воли мне удалось наконец взять себя в руки.

Но я, право, не знала, смеяться мне или плакать; хорошо, что минут через пять ко мне наверх поднялась Карлин, все еще страшно бледная.

— Они ушли… — проговорила она, падая на стул возле моей кровати. — Слава богу. Они помчались на велосипедах словно бешеные. А Яну — он работал в огороде — они кричали разные гадости… Боже мой, да что же тут произошло?

— То же самое я хотела бы спросить у тебя, — сказала я, чувствуя под собой твердый, как камень, полицейский реестр. — А где Хюго?

— Отправился утром в Заан, — ответила Карлин.

— Слава богу, — вздохнула я. — Как они появились здесь?

— Совершенно внезапно. Проехали на велосипедах через двор и слезли под окнами кухни… — объяснила Карлин. — Я не успела даже предупредить тебя. Только не понимаю, почему они так поспешно смылись.