Иван Новиков - Руины стреляют в упор

На минуту он замолчал, будто ожидая, что скажут присутствующие, но все молчали, и он продолжал:

— Бесспорно, врагу удалось пролезть в нашу организацию и при помощи своих агентов-провокаторов нанести нам тяжелый удар, ликвидируя самое ценное для нас — партийные кадры. Но видеть причину провала только в провокации — значит принять следствие за причину. Мы с Ватиком и некоторыми другими товарищами уже обсуждали этот вопрос и пришли к заключению, что сама наша организация была построена неправильно.

Оторвавшись от своих рисунков, Ватик обвел всех глазами и в знак согласия молча кивнул головой.

— Как подбирались люди в нашу организацию? — продолжал Ковалев. — По личному знакомству. Поэтому на важнейших с военной точки зрения предприятиях и в учреждениях нет наших партийных организаций. А оторвавшись от масс, подпольщики превращаются из революционеров-большевиков в заговорщиков. Стоит одному из них провалиться, как он тянет за собой провал всего, с чем был связан. Получалось так, что мы больше конспирировались от масс, чем от врага. Не случайно, когда начались аресты, нам трудно было прятаться. Большевистское дореволюционное подполье и опыт коммунистов капиталистических стран учат нас, что нет лучшей защиты от врага, как защита масс.

Мы допускали непростительные ошибки, — будто каясь, продолжал Ковалев. — Создание Военного совета, в состав которого вошло очень много людей, а также и то, что эти люди собирались все вместе, даже устанавливали дежурство, — это забвение элементарных правил конспирации, и оно дорого обошлось нам. Люди знали друг друга, знали, где кто живет, кем кто был в прошлом и что делает сейчас, — все это только и нужно было провокатору.

Володя поднял голову и тоже начал следить за каждым движением Ковалева. «Правду говорит этот молчун, — мелькнула у него мысль, — раньше больше молчал, а теперь, смотри ты, заговорил. И говорит как раз то, что и я думал... Сурово, жестоко, но справедливо. С этим нельзя не согласиться».

— Все это так, — заметил, нетерпеливо крутнув горбатым носом, Хмелевский, — но мы не каяться сюда собрались, а что-то решать...

— Конечно, не каяться, — согласился Ковалев. — Но для того, чтобы решить что-то, нужно разобраться, какие ошибки мы допустили раньше, чтобы не повторить их. Я не хочу осуждать нашу прежнюю работу, но положение, в которое мы попали в результате своих ошибок, требует осторожности в дальнейшем. Оттого, что мы открыто, не таясь от самих себя, признаем их и поправим, дело наше только выиграет. Так я говорю?

Он обвел глазами присутствующих. За всех поддержал Ковалева Змитрок Короткевич:

— Да что и говорить...

Ватик взял из-под рук Ковалева два длинных листа бумаги в клетку и начал читать. Это был проект организационных принципов и структуры подпольной партийной организации. По рукам пошла нарисованная на листке из школьной тетради схема организации подполья: горком — райком — первичные парторганизации.

Во главе городской подпольной организации — Минский комитет. Каждый из его членов руководит определенным участком работы. Секретарь комитета возглавляет непосредственно всю военную работу. Один из членов занимается исключительно организационными вопросами и связан с секретарями райкомов. Второму поручается агитмассовая работа. Он же является одновременно редактором всех изданий комитета. Под его руководством работает группа журналистов и художников.

В руках одного из членов комитета концентрируются все вопросы техники и связи. Еще один — возглавляет оперативную группу.

В проекте, который читал Ватик, предусматривались и другие детали организационной структуры.

Володя слушал и с горечью думал: «Какой крови стоит нам опыт борьбы! Сколько чудесных людей гибнет потому, что мы перед войной сами себя обманывали. С увлечением смотрели кинофильм «Если завтра война», читали пухлую ура-патриотическую книжку Шпанова «Первый удар» и думали, что нам на роду написано воевать на чужой земле. Верили, что в первый же день войны все немцы восстанут против Гитлера. Какой самообман! Вон что они делают на улицах Минска! Сколько раз уже заливали кровью стены города во время еврейских погромов. Сколько людей расстреляно и сожжено в Тростенце! А что еще впереди? Нет, Ковалев прав, свои ошибки надо жестоко критиковать, чтобы не платить за них кровью... То, что здесь предлагается в проекте, будет, видимо, лучше, чем прежняя организация подполья. Мы должны установить тесную связь с предприятиями, опираться на рабочий класс. В этом будет наша сила...»

Выступая в прениях, он горячо поддержал предложение Ковалева и Никифорова о перестройке подполья.

Начали выбирать членов Минского комитета. Володя был избран единогласно. Ему поручили агитационно-массовую работу и редактирование всех изданий.

Здесь же было решено начать выпуск подпольной газеты «Звязда». В состав комитета вошли также Вячеслав Никифоров, Змитрок Короткевич, Иван Ковалев.

Когда договаривались о связях комитета с партизанскими отрядами, записали, что Володя по-прежнему будет поддерживать контакт с партизанским отрядом, действующим в Дзержинском районе.

— Не хватает нам Жана, — сокрушаясь, сказал Ватик. — Его можно послать в любой отряд. Да и в городе работы много. Нам необходимо создать оперативный отдел по борьбе с провокаторами и предателями...

— А где Жан? — спросил Ковалев.

— В отряде Ничипоровича. Давно уже там. Должен был прийти на связь с нами, да отряд далеко забрался аж в Кличевский район. А может быть, и придет...

— Если придет, нужно задержать его здесь, — сказал Ковалев. — Такие люди нам очень нужны. А на связь с Ничипоровичем поставим кого-нибудь другого.

Ковалев говорил тоном старшего, более опытного человека, и это принималось всеми как должное. Никто не оспаривал его мыслей. Может быть, один Володя в какой-то мере критически относился к его словам. Да и то, пожалуй, потому только, что замечал в языке Ивана Гавриловича неотшлифованность, не совсем гладкие фразы. Но кому теперь нужен языковый глянец, если вокруг так много человеческой крови и слез! Только бы разумным, дельным был руководителем, только бы хватило у него силы воли и патриотического огня, только бы не разменялся он на мелочи, не растерял зря боевой запал, накопившийся у подпольщиков...

Само собой получилось так, что секретарем Минского комитета КП(б)Б выбрали Ковалева. Других предложений и не было.

Когда уже заседание заканчивалось, Володя вдруг спросил:

— Как вы думаете, товарищи, не написать ли нам письмо Центральному Комитету партии от имени белорусского народа? Вокруг этого письма можно развернуть большую массово-политическую работу...