Эдуард Нордман - Не стреляйте в партизан…

Чалей и Жарин успели забраться на чердак. Приготовились к бою. Немцы осмотрели дом и расположились в нем. Тянутся часы, а они не уходят. Похоже, это была засада. Фашисты в самом деле кого-то ждали и ушли только на следующее утро.

Можно представить себе положение разведчиков. Ночью они могли бы уничтожить гитлеровцев, но пострадала бы семья хозяев. Да и самим разведчикам в любом случае вряд ли удалось бы уйти из города. Потому они ждали, стараясь себя не выдать. Но не выдали их и хозяева.

В результате разведчики принесли важные сведения, в том числе о местонахождении бронепоезда командующего группой «Центр» генерал-фельдмаршала Буша.

Не боясь некоторой высокопарности, скажу так: у партизан все получилось потому, что за нас был народ, а мы сами были частью этого народа. И пусть понапрасну не напрягаются любители запустить булыжником в нашу сторону.

Белорусская писательница, пребывающая больше на Западе, чем дома, Светлана Алексиевич договорилась до того, что обозвала белорусских партизан бандитами. Путь это останется на ее совести. Но такими словами она оскорбляет не нас. Она себя выставляет в глупом свете, потому что бандитами приказал нас называть Гитлер. Она просто повторяет слова этого человеконенавистника.

Если бы Алексиевич подумала немного, прежде чем выводить на бумаге подобные строки, то задалась бы вопросом: что же это были за бандиты, если их поддерживало абсолютное большинство народа, а тех, кто пошел на услужение к оккупантам, люди до сих пор называют «бобиками». Уже нет ни Советского Союза, ни коммунизма, ни Сталина, а разве есть случаи, когда потомки бывших полицейских хвастаются тем, что их отцы или деды служили в немецкой полиции и устанавливали «новый порядок»? То-то же. Здесь главный ответ!

Временами приходится поражаться бездумному кощунству некоторых заявлений. Еще в начале 1990-х годов из уст одного народного депутата СССР довелось услышать: если бы нас победили немцы – жили бы мы, как немцы.

Смею утверждать, что не жили бы. Вчитайтесь в слова Гитлера, сказанные вскоре после нападения на СССР: «Эти народы имеют одно-единственное оправдание своего существования – быть полезными для нас в экономическом отношении».

А вот еще: «Лучше всего для нас было бы, если бы они вообще объяснялись на пальцах. К сожалению, это невозможно. Поэтому все максимально ограничить! Никаких печатных изданий. Самые простые радиопередачи. Надо отучить их мыслить. Никакого обязательного школьного образования…».

Ему вторил Гиммлер: «В этих областях мы должны сознательно проводить политику сокращения населения… Всячески способствовать расширению сети абортариев… Сократить до минимума подготовку врачей…».

У меня иногда складывается впечатление, что чем меньше человек знает о том времени, тем больше позволяет себе безответственности в суждениях. Взять хотя бы тему окруженцев и военнопленных. Послушать и почитать некоторых, так всех их впоследствии постигла одна участь – сибирские лагеря. Уже полтора десятка лет настойчиво муссируется этот миф. Так ли было на самом деле?

В 1941 и 1942 годах в плен попали миллионы солдат и командиров. Это была большая трагедия (в 1943–1945 годах в плен попадало ничтожно мало). В лагерях советских военнопленных содержали в нечеловеческих условиях. Миллионы погибали от голода, холода и болезней. Однако многие и там продолжали сражаться.

Михаил Шолохов в «Судьбе солдата» просто и гениально создал образ военнопленного Соколова. Непокоренным ушел в бессмертие генерал Карбышев. На слуху остается и героический подвиг летчика Девятаева, который бежал из плена на немецком самолете.

В русской армии побег из плена всегда считался подвигом и награждался. Девятаеву, пусть и не сразу, но было присвоено звание Героя Советского Союза. Карбышеву тоже.

Да, не все выдержали страшные испытания. Но я знаю, что в Белоруссии десятки тысяч бывших военнопленных и окруженцев успешно воевали в партизанских отрядах.

Многие стали командирами и комиссарами бригад, отрядов, удостоены высших правительственных наград и званий. В нашем Пинском соединении из семи комбригов пять были из бывших военнопленных. Две трети командиров и начальников штабов, командиров рот, взводов – тоже бывшие военнопленные и окруженцы. Никто из них не был репрессирован после войны.

В большинстве своем они и в мирное время проявили себя в качестве хороших руководителей. Например, Михаил Герасимов. Будучи сержантом, попал в плен, бежал. Присоединился к партизанам и хорошо себя проявил. Стал командиром отряда, потом командовал нашей бригадой имени Молотова.

«Худощавый, среднего роста, темноволосый, с живыми серыми глазами, храбрый молодой командир, комсомолец Михаил Герасимов пользовался всеобщим уважением», – напишет о нем К.Т. Мазуров, не забыв его и через много лет.

Мазуров тепло отзывался еще об одном комбриге из окруженцев – Иване Георгиевиче Шубитидзе, командире Пинской партизанской бригады: «Шумный, всегда веселый, командир зажигал своих бойцов неукротимым оптимизмом».

«Ванькой-моряком» называли местные жители командира отряда имени Сталина Ивана Григорьевича Конотопова. Он родился на Ставрополье. Служил в составе Каспийской военной флотилии, потом Черноморского флота.

Во время обороны Крыма в бою под Балаклавой был серьезно ранен и попал в плен. Бежать вместе с группой единомышленников удалось уже в Польше, откуда пришли в Западную Белоруссию. В Ивановском районе разгромили несколько полицейских участков.

Группа пополнилась за счет местных жителей, затем влилась в отряд имени Лазо, в котором Конотопов стал заместителем командира. Потом он возглавил отряд имени Сталина. Воевал как-то по-особому дерзко и размашисто. «Моряк везде моряк, хоть на море, хоть в партизанах», – говорили о нем.

На военнопленных нельзя смотреть как на однородную массу. Мол, раз попал в плен – значит изменник Родины. Человек оказался в безвыходном положении. Кто-то предпочел плену смерть. Кто-то этого не сделал. Осуждать его? Но он бежал из плена, сражался в партизанах или на фронте и дошел до Берлина.

Чтобы не ссылаться только на свое Пинское соединение, приведу некоторые данные по Барановичскому партизанскому соединению. Оно насчитывало на последнем этапе войны 11 185 бойцов. Из них 2727 – это люди, которые вырвались из немецкого плена. А в целом в рядах белорусских партизан бывшие окруженцы и военнопленные составляли 11 процентов.

Эти данные я взял из справки, подписанной руководителем БШПД П.К. Пономаренко. Зачастую, особенно на первом этапе партизанской борьбы, именно к ним присоединялись патриоты из местных жителей. Ведь у военных оставалось какое-то оружие, был боевой опыт.