Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Эта повесть основана на подлинных событиях.

Действительно жил в Феодосии, древнем городе у теплого Черного моря, кареглазый мальчик Витя Коробков. С раннего детства увлекался он рисованием, мечтал стать художником. Когда началась Великая Отечественная война, Вите было 12 лет. Гитлеровцы оккупировали Феодосию. Витя стал помогать взрослым в борьбе с фашистами. Он расклеивал советские листовки, выведывал места расположения в городе вражеских огневых точек, был связным подпольной патриотической группы. Потом вместе с отцом ушел в горы, к партизанам, стал разведчиком Феодосийского партизанского отряда. Гитлеровцы схватили обоих, Виктора и его отца, когда они выполняли задание в Феодосии.

Обо всем этом я впервые узнал в Феодосийском краеведческом музее, где пионеру-патриоту посвящен отдельный стенд. Захотелось рассказать о Вите нашим советским ребятам. И я пошел по следам героя будущей повести: встречался с бывшими партизанами, подпольщиками, с людьми, хорошо знавшими юного героя, с его матерью, учителями, друзьями детства. Так родилась эта повесть.

В 1956 году ЦК ВЛКСМ учредил Книгу почета пионерской организации имени В. И. Ленина. Туда занесено и имя Вити Коробкова. В Феодосии его именем названы одна из улиц и школа, в которой он учился. А в памятнике, поставленном на бульваре у моря, запечатлен на века образ пионера, партизана, горячего патриота нашей Советской Родины Вити Коробкова.

Город спал, раскинувшись у самого моря. Легкие волны неторопливо и неслышно перебирали на пологом берегу песок-ракушечник. Луна медленно поднялась над заливом и проложила по воде серебряную дорожку, Был тот предрассветный час, когда все затихает в предчувствии пробуждения. Смолк ветерок, всю ночь пересчитывавший листья на деревьях. Замерла жизнь в беспокойном, как муравейник, порту. Далекий маяк устало мигнул одним глазом и погас. Ему ответил красным огоньком пристанционный семафор.

Окна в небольшом домике, смотревшем на море, еще были занавешены темнотой, но Витя проснулся с таким чувством, будто проспал что-то очень важное. Он откинул легкое одеяло, соскочил с кровати и бросился к столу. И тотчас что-то пронзительно зазвенело, затрещало. Из соседней комнаты выглянула встревоженная мать, щелкнул выключатель. Жмурясь от яркого света, Витя стоял у стола с будильником в руках.

— Что ты колобродишь? — удивленно спросила Виктория Карповна, поднимая опрокинутый стул.

— Я, я… Я думал — проспали, — сонно пробормотал Витя и кивнул на будильник. Часы показывали без десяти пять.

Мать подобрала с пола штанишки и рубашонку, аккуратно уложила на, стул.

— Вот непоседа, — потеплевшим голосом проговорила она. — Я же вчера предупреждала: мне во вторую смену. И в кого ты такой неугомонный… Ложись, дурачок. Отца разбудишь.

Мать ушла, тихо прикрыв дверь. Витя сел на кровати. Слипались глаза, очень, хотелось нырнуть под мягкое одеяло. Нет, нельзя — тогда наверняка проспишь!

Осторожно, на цыпочках выскользнул он в сени и вышел во двор. Начинался рассвет. Здесь, внизу, еще лежали серые тени, а на верхушках тополей уже играл отблеск зари. За насыпью ровно шумело море.

Витя забрался с ногами на скамейку под старой акацией, обхватил колени руками и задумался. Сегодня он решился на серьезный самостоятельный шаг… Что-то будет? А вдруг его выгонят с позором, на глазах у всех ребят? А дома отец возьмет широкий ремень и отхлещет за самовольничанье. Такое не раз случалось с его другом Славкой Ручкиным… Ладно! Если надумал, нечего отступать.

Город постепенно просыпался. Протопали у ворот чьи-то тяжелые сапоги. Прогрохотала тачка. Рабочие спешили в порт, колхозники везли овощи на базар. Небо постепенно светлело, голубело, и вот уже под лучами солнца вспыхнули, загорелись стекла в окнах домов, засветилась, засверкала каждая росинка на траве, каждая пылинка в воздухе.

Витя готов был наблюдать за этими живыми красками сколько угодно, но в окне мелькнула тонкая фигура матери. Его позвали завтракать.

— Что это ты кислый сегодня? — спросил за столом отец, приглядываясь к необычно смирному сынишке. — Уж не захворал ли?

Витя не нашелся, что ответить. Выручила мать.

— Не выспался, — сказала она. — Ни свет ни заря вскочил — беспокоился, как бы я не проспала. А мне сегодня во вторую смену.

Позавтракали. Отец ушел на работу. Мать взяла кошелку и отправилась на базар, наказав сыну никуда до ее возвращения не отлучаться.

Едва стихли за калиткой ее шаги, Витя выскочил во двор, закрыл на задвижку дверь. Из-под крыльца достал потрепанный портфель, вскинул его на руке, примеряя, славно ли будет с ним, и выбежал на улицу. В узком переулке остановился за выступом стены и стал ждать.

Проходили мимо хозяйки, спешившие на базар и в магазины, группами и в одиночку шли работницы табачной фабрики, служащие учреждений. Потом стайками побежали школьники. Девочки с аккуратно заплетенными косичками, коротко остриженные мальчики с портфелями, с сумками, просто с книжками, затянутыми ремнем.

Наконец появился тот, кого Витя ждал, — светловолосый конопатый мальчуган. С сумкой через плечо он шел, весело насвистывая, поталкивая девчонок, не пропуская камня на дороге, чтобы не поддать его, как футбольный мяч. Витя выступил ему навстречу:

— Славка, стой!

Славка вздрогнул от неожиданности, отшатнулся.

— Витька! Ты чего тут?

— Идем вместе.

— Да я в школу, — весело взмахнул Славка сумкой. — Мне некогда.

— Я и говорю — пошли вместе! — Витя схватил растерявшегося друга за рукав и потащил вперед. Через минуту они скрылись в толпе школьников.

Звонок весело трещал в опустевшем коридоре.

Увидев, что ребята поспешно достают из парт книжки и тетради, Витя тоже взялся за портфель. Но замок заело, он никак не открывался. Витя пыхтел и сопел над ним и не заметил, что в классе вдруг стало тихо; слышна была лишь его возня с портфелем. Девочка-соседка зашикала на него, он увидел, что все встали, и сам встал, сунув портфель в парту.

Как все, Витя смотрел на приоткрывшуюся дверь. Но он с особой тревогой и нетерпением ждал того, что произойдет сейчас, — ведь для него это было впервые — и потому глядел напряженно: тонкие ноздри прямого короткого носа вздрагивали, губы были плотно сжаты, упрямая морщинка спустилась к переносью.

Дверь отворилась, в притихший класс вошла учительница.

— Здравствуйте, ребята! — громко сказала она, положив на стол аккуратную стопку тетрадей.