Николай Никольский - НОЧЬ НА ДНЕПРЕ

— Гранат сколько?

— Вот этого маловато: три лимонки, три таких, одну израсходовал еще при атаке, — старший сержант вздохнул и добавил: —Жаль, не знал, что дружок туда же бросил. Одной хватило бы.

— Ничего. В следующей атаке учтешь… А как у бойцов в твоем взводе — есть припасы?

— Бедновато, товарищ парторг.

— Экономить надо… Ну доканчивай, да взвод проверь хорошенько. У тебя меткий глаз.

Князев пошел дальше вдоль траншеи. Заметив в конце ее раненого ефрейтора и Веру Казакову, направился к ним.

Ефрейтор полулежал на дне окопа, походившего на небольшой открытый сверху блиндаж. Вера перевязывала ему ногу. Он был бледен, густая щетина покрывала его впалые щеки.

— Что, дружище, — Князев присел около ефрейтора на корточки, — снова вывели тебя из строя?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — с некоторым задором ответил Ануфриев и погладил вытянутую ногу, на которой Вера оправляла повязку. — Ходить, верно, нельзя, покалечил фриц. Но вот сестрица, спасибо ей, здорово меня обработала. Так что стрелять смогу, товарищ старший лейтенант.

С этими словами ефрейтор, опираясь одной рукой на ящик из-под патронов, а другой на автомат, с силой рванулся, желая встать.

— Лежи, лежи, голубчик, — удержала его Вера. — Знаем, сила у тебя есть и стрелять ты сможешь. А пока полежи.

На бруствере траншеи часто защелкали хлопки разрывных пуль, послышался тревожный клекот пулемета, сначала одного, потом второго и третьего. Князев выпрямился, снял с шеи автомат.

Это был очередной огневой налет — немцы регулярно беспокоили ими гвардейцев. Но сейчас в огневом шквале появилось и кое-что новое — разрывы гранат. Они доносились с левого фланга, где перед траншеей валялось много крупных камней: очевидно, немцы сумели скрытно просочиться к этим камням. Князев осторожно выглянул из окопа. Еще не рассвело, но уже видна стала главная траншея немцев. Она проходила гораздо ближе, чем предполагал Князев.

Ануфриев снова сделал попытку подняться, но парторг сказал:

— Не вставай, Ануфриев. Атаки нет. Шум просто.

Однако шум этот встревожил парторга, он поспешил в левый конец траншеи. Здесь Князев застал уже Белова. Командир усилил оборону угрожаемого участка тремя бойцами из взвода Сотникова и самого старшину передвинул поближе.

Вскоре огонь врага несколько ослабел, гранатные разрывы на левом фланге тоже прекратились: гвардейцы умерили прыть чересчур ретивых фашистов, близко подобравшихся к траншее.

Но затишье оказалось кратковременным. Оно сменилось сильным огнем пулеметов и автоматов. Гитлеровцы начали бросать и ручные гранаты, которые, правда, не долетали до траншеи. Дым и пыль, взвихренные разрывами, еще не успели рассеяться, как послышалась команда Белова:

— Приготовиться к отражению атаки!

Светало. Местность уже просматривалась лучше. Белов видел, как гитлеровцы торопливо вылезали из-за укрытий, из траншеи и, прижимаясь к земле, устремлялись в атаку.

Как и предполагал командир роты, фашисты наносили удар с левого фланга. Неровная поверхность делала это направление более благоприятным для них, позволяя безнаказанно накапливаться для броска. К тому же расстояние здесь между траншеями было несколько меньше.

Если бы понаблюдать за атакой со стороны, то можно было бы увидеть странную картину: немцам, как на учебных занятиях, была предоставлена полная возможность спокойно выбраться из окопов, развернуться в цепь. Вот они с криком и шумом, беспорядочно стреляя из автоматов, пробегают десять, двадцать, тридцать метров. Уже видны их потрепанные шинели, зеленые каски. Бег их делается все стремительнее, кажется, они совсем уже близки к цели, кажется, ничто уже не остановит их, некому остановить…

Но в последний момент прокатилась долгожданная короткая команда: «Огонь!». И сразу ожила, казалось бы, пустынная траншея, шквал огня хлестнул по атакующим, и цепь их расстроилась, начала редеть, оставляя за собой черные комочки упавших солдат. Некоторое время гитлеровцы продолжали двигаться по инерции и, не добежав двух — трех десятков метров до траншеи, залегли.

Не ожидая, пока окончательно захлебнется первая атака, немцы бросили в том же направлении свежий взвод пехоты. Одновременно еще один взвод по-пластунски, всячески маскируясь на местности, стал приближаться к траншее с правой стороны.

— Изготовьсь! — услышала Вера резкий голос ротного. У нее не было своего окопа, и она занимала позицию там, где заставала ее атака. На этот раз Вера оказалась около Ануфриева. Она увидела, как ефрейтор, забыв о ране, вскочил было, но, ступив на больную ногу, весь как-то неестественно изогнулся.

— Ух!.. — вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. В следующую секунду он сделал скачок на здоровой ноге, грудью и локтями лег на бруствер и припал к автомату.

Вера заняла пустующий окопчик в двух шагах от него. Гитлеровцы бежали короткими разорванными цепями. Две цепочки: три человека и чуть в стороне и сзади — еще четыре. Первые трое бежали прямо на нее, бежали пригнувшись, но, как показалось Вере, очень быстро; прижатые к животам автоматы их беспрерывно стреляли куда-то поверх траншеи. Вера повела глазом налево, где стоял Ануфриев.

— Не робей, дочка. Подпускай ближе, жди команды! — подбодрил бывалый солдат.

Вера мельком увидела, что на него, чуть правее, тоже бежали две цепочки. «Своих» гитлеровцев она различала уже хорошо: у одного, крайнего, что-то блестело на груди — не то пуговицы, не то нагрудный значок или орден. Солнце, видимо, слепило его — он жмурился и как-то неестественно наклонял голову.

— Ой, что ж Белов молчит? Ведь они совсем рядом, — тревожно думала Вера и все хотела обернуться в сторону ротного, но боялась отвести глаза от набегающих на нее немцев.

Команду «Огонь!» и чьи-то выстрелы она услышала одновременно и почти инстинктивно нажала на крючок. Обе цепочки разом повалились, и Вера с трудом заставила себя расслабить палец и прекратить очередь. Она не заметила, попала в кого-нибудь или нет, — гитлеровцы лежали неподвижно. Со всех сторон раздавались выстрелы, где-то слева ухнул разрыв гранаты, но Вера не оглядывалась и, не спуская глаз со «своих» гитлеровцев, ожидала, когда они снова вскочат и побегут. Двое из них, передние, стали переползать к камню. Одного Вера подстрелила, второй все-таки успел спрятаться и высунул из-за камня автомат. И задние начали перебираться к другому камню, но так скрытно, что она не могла никого из них поймать на мушку. Передний повел по ней прицельный огонь — Вера поневоле пригнулась. А когда выглянула вновь, трое были от нее шагах в тридцати, один из них замахнулся, чтобы бросить гранату. Вера не успела в него выстрелить — он упал не то споткнувшись, не то подбитый кем-то. Граната взорвалась рядом с упавшим. Повалились и те двое, что бежали с ним.