Роузи Кукла - Апсары - пилоты небесных колесниц

Кстати все время через наш ангар их все гоняли и гоняли, этих нелепых и перепуганных солдат. Потом мы узнали, что войска эти направлялись в провинцию Боттамбанг. Там шли бои с полпотовцами за город Пайлин. И они на этом самолете туда этих военных таскали. Просто мы ни разу с ними не пресекались по времени. Но однажды все не так сложилось. Работаем, а тут слышим, что самолет, Ан‑24 к нашему ангару подруливает. Движки орут, гудят, самолет подъехал, дверь с другой стороны. Мы не видели, что он там разгружал, но вокруг говорили, что самолет все время туда–сюда снует, войска перевозит. Туда солдат целых, перепуганных, а обратно раненых. И еще говорили, что тех раненых, так их прямо, как мешки с самолета сбрасывали, потом что он тут же быстро войска загружал и снова в небо взмывал. И так по нескольку раз на день. Туда живых и здоровых, а обратно раненных и никому не нужных.

А самолет тот и завтра и послезавтра все со своим изувеченным грузом приходил. И все так же. Не останавливая движков. От раненных освобождался, новых солдат загружал, разворачивался и улетал. И хорошо, что не наших глазах.

Потом мы узнали, что в солдаты людей силой загоняли. Как правило, всех брали из

глухих деревень. Об этом мы уже знали по их реакции в ангаре. Иногда они так рты разевали, глядя на нас, что мне казалось, что они впервые таких как мы, в жизни своей увидали. Не говоря уже о том, что мы делали и что такое вертолет. Даже представить себе не мог, что они обо всем этом думали. Иной раз обступят фюзеляж, во все иллюминаторы заглядывают, куда могут дотянуться и стоят час беззвучно, глазеют. По их реакции видишь, какой у них от всего, что мы делали неописуемое удивление и паника в глазах.

Основная масса наших знакомых камбоджийцев относилась к солдатам безучастно. Сначала я осуждал наших камбоджийцев, а потом понял, что это у них реакция такая. Ведь война все идет и идет и все время такая картина. И потом. Кто ему этот солдат? Из какого он рода и племени? Потому их никто и не ждал. Так, солдат, хуже был, чем скотина. А тем более раненый, ну кому он был нужен?

О том, что шла война, мы убеждались, как только на рынок к ним попадали. Идешь, бывало, между рядами, под ноги все время смотришь, потому, что, во–первых, вода и грязь и еще от того, что бы на какого–нибудь калеку безногого не наступить. Минами многих калечило военных и гражданских и не только мужчин, а и женщин, детей. Потом, ну кому они там были безногие нужны? У них ведь как? Раз своим трудом прожить не можешь, тогда тебе один путь умирать, или что–то просить, может, кто и подаст из милости. Но чаще не подавали, им самим не хватало. Нигде не подавали, а на рынках, можно было какого–нибудь зазевавшегося саранга за голую ногу постараться ухватить и милостыню получить. Меня один так схватил. Но я ему с перепуга сразу же, столько денег сунул, что он оторопел и ногу сразу, же отпустил в изумлении. Я это потому сделал, что сам так испугался, что просто остолбенел. Потом свою ногу все отмыть не мог и чуть не спиртом промывал. Знал, что у них там и проказа, и еще всякая зараза. Успокаивало меня только то, что тот видимо был солдат, потому, что на нем форма грязная была надета. Кстати о форме. Она у них вся французская, для солдат в тропическом варианте. Все на выпуск. На голове шляпа с большими округлыми полями и с непромокаемой вставкой. Пошита добротно и хорошо, прочная, ноская. Но только за все время, что мы там работали, ни разу не видели ее на солдатах и хотя бы на одном из военных. Все были в гражданском. Спрашивал, а они говорят, что так безопасней. Видимо, тот Пол Пот, как крокодил нильский, все знал и ждал, и совсем не дремал.

Асс, по–французски, карточный туз. Так прозвали первоклассных летчиков еще в годы Первой мировой войны от того, что они рисовали, красуясь, на своих самолетах эти самые карточные тузы. Ну, а потом так и пошло. Мол, так хорош, и летает как туз. Таких, у нас называли не иначе, как Асс. Вскоре меня свела судьба с таким ассом. Как–то пришел все тот же борт Ан‑24 проорал движками, а потом замолк. Что было для нас удивительным. Смотрю, а из самолета, что остановился напротив выходит экипаж, а среди них, явной за главного, наш командир. Подошли к нам, с удовольствием познакомились.

— Сашка! — Это он представляется. — Командир этого борта.

И на самолет кивает.

— Это я понял, другого понять не могу. Почему борт камбоджийский и ты тут причем? Ты, что у них летаешь? И как ты вообще сюда попал?

Сашка отшутился, а потом, сославшись на занятость, распрощался, но нас пригласил в сауну, как он нам сказал. С трудом выкроили время, и он нас прямо от нашего вертолета забрал. Подвез на машине к бараку на краю аэродрома. Этот барак был раньше нашей лабораторией, где проводили обслуживание и проверки агрегатам и приборам. А когда наши все уехали, то он сюда перебрался на время. Тут они ожидали полетных заданий и если могли, то отдыхали.

В одном из помещений организовали сауну. Которая в здешних условиях была всем в диковинку. Ведь и так было жарко, а тут какая–то страшно горячая комната и потом бочка, большущая в которой, все после парилки купались. Нет, местные это не оценили. Даже его экипаж, который всюду ходил за ним следом и те не решались париться. А нам–то только того и надо. Ведь сауна это не только хорошая баня и помывка, а если хотите, то и мужской клуб.

Напарились, попили пиво как люди. Сидим, разговариваем.

— Санька! А как это тебя сюда занесло? — Спрашиваю распаренного командира.

— Да очень просто. Сначала работал тут как инструктор, камбоджийцев летать учил, а потом союз развалился, все уехали, а меня вот эти упросили.

И он лениво рукой показывает на своих камбоджийских ребят, что разделись и просто рядом сидят, пьют с нами пиво. Те улыбаются, но тактично молчат.

— Ты, знаешь, привык. Привык к ним и все никак не могу оторваться. Они же, как дети четырнадцати летние, очень доверчивые. Прямо как маленькие и очень доверчивые дети. И потом я же для них, как….

— Как асс!

— Точно!

— А что это вы все войска перетаскиваете? Вы же борт гражданский, не Военно–транспортный. Ведь если узнают, то и сбить могут.

— Могут. Поначалу не обстреливали, а потом, словно все о вылетах узнали. И когда и куда. Но пока что не попали, как видишь. Видно я заговоренный.

— А вы, как считаете? — Это он уже, оборачиваясь к своему камбоджийскому экипажу.

— Я, заговоренный? Что? А ну–ка, по–русски скажи. Что вы там пытаетесь проговорить, что трудно произнести вслух это слово? А ну–ка скажите, заговоренный. Что, что? Такой смешной, как вы там говорите? Что, я и, правда, такой?

— Нет! Не такой. Ты Сашка Асс! Вот ты кто. Ты, нам как священный знак, как амулет.