Михаил Савельев - Парни из легенды

На рассвете капитан объявил, что ближайшие переправы захвачены врагом, разведка ищет брод.

— Всех находящихся здесь беру в свое подчинение. Пробиваться к своим будем общими силами.

Тамара не знала, кто и как искал дорогу к своим, ее заботами были раненые, вернее раненый в ногу солдат. Молоденький, немногим старше ее. Его нога вызывала тревогу. Раненый беспрестанно стонал, метался, ночью потребовал, чтобы сняли повязку:

— Давит, врезается в ногу, вы слишком затянули ее…

Тамара бросилась к военврачу. Машины остановили. Разбинтовали солдату ногу. Она вздулась, покраснела, края раны приобрели лиловый оттенок. Козырев ощупал ногу, надавил пальцем и кивнул Тамаре:

— Забинтуйте.

Отведя капитана в сторону, сказал:

— Газовая гангрена. Если сегодня не ампутировать, завтра будет поздно.

Капитан ответил:

— Сегодня к своим мы едва ли пробьемся. А парня надо спасти. Ему я обязан жизнью. И не только я… Делайте все возможное.

Часа через два солдаты принесли из деревни три чистых, хорошо отутюженных простыни и садовую пилу–ножовку.

— Готовьтесь к операции, Тамара, будете ассистировать, — сказал Козырев.

Солдаты развели под деревом небольшой костер, и над ним Тамара в оцинкованном ведре кипятила инструменты.

Под местным наркозом скальпелем и садовой пилой военврач отнимал солдату ногу. А Тамара скорее механически, чем сознательно выполняла короткие команды врача. И боялась только того, что не утерпит и взглянет в лицо солдата, увидит его глаза.

Вытерпела. Не взглянула…

Так сколько же лет ей было тогда? Все те же семнадцать. Только никого это не интересовало.

После выхода из окружения Тамару направили в медсанбат танкового корпуса. На пути наступающего корпуса было много городов и боев за их освобождение. Была и Курская дуга. Какая битва шла на этой огненной дуге — работники медсанбата чувствовали по нагрузке. Раненых везли почти непрерывно. Было много утомительных дней и бессонных ночей. И еще бесконечные налеты вражеской авиации. Фашисты бомбили и медсанбат. Погибли несколько раненых танкистов, военврач Козырев, операционная сестра, осколок бомбы впился и в ногу Тамары. Ее отправили во фронтовой госпиталь…

Шел ей уже двадцатый год. Из госпиталя вернулась в свой медсанбат. И снова бои: за Киев, за Житомир. В районе Шепетовки танкисты освободили лагерь военнопленных. Медсанбат получил приказ — немедленно выехать в лагерь и оказать возможную помощь освобожденным людям.

За два с половиной года на фронте Тамара видела и пережила много страшного, но то, что она увидела в лагере военнопленных, было воистину ужасным. Это был лагерь смерти. В неотапливаемых бараках военнопленные умирали от гноящихся ран, от холода и голода, от сыпного тифа, от дистрофии. Трое суток без сна и отдыха работники медсанбата спасали умирающих. Но, конечно, спасти удалось далеко не всех.

Потом были бои за Черный Остров, за Львов и Перемышль, при форсировании Вислы и Одера. И везде искалеченные тела, кровь, страдания людей. На пути танкистов к победе были и Берлин, и Прага… Но до Праги Тамара не дошла.

Второго мая, когда фашисты в Берлине выбросили белый флаг капитуляции, корпус получил приказ идти на помощь восставшей Праге. И танкисты устремились к столице Чехословакии. Через Дрезден, через Рудные горы. Вслед за танками шел и медсанбат.

Передовые подразделения уже ворвались в Прагу и в скоротечных боях разгромили гитлеровцев. Население Праги ликовало, приветствуя своих освободителей. В эфире на всех языках мира витали слова о полном разгроме немецкого фашизма, о конце войны.

Восьмого мая машины медсанбата подходили к Праге. До города оставалось несколько десятков километров.

Все произошло совершенно неожиданно. Справа и слеза от дороги вдруг поднялись высокие султаны земли, грохнули разрывы снарядов, идущая впереди машина опрокинулась в кювет и загорелась. Вместе с санитарами Тамара бросилась к горящей машине…

Что было дальше — она не помнит. Пришла в сознание в чистой светлой комнате на белоснежной постели. Голова в бинтах. У постели подруга Зина, утирая слезы радости, шептала:

— Потеряла надежду увидеть тебя живой…

Она и рассказала, что машины медсанбата, обстреляли фашисты, не подчинившиеся приказу о капитуляции и прорывавшиеся на запад, к американцам.

— Прорвались? — с трудом шевеля губами, спросила Тамара.

— Черта рыжего! — сердито ответила Зина. Наши танкисты такого вложили, что никакая Америка им не понадобилась.

…Лейтенанту медицинской службы, старшей операционной сестре Тамаре Васильевне Королевой шел тогда двадцать первый год.

Летом 1981 года проводил я отпуск на Украине. Многое влечет меня в эти края. Там живут мои однополчане. Там братские могилы, в которых вечным сном спят боевые товарищи. Много незабываемых, памятных мест: Харьков и Мерефа, Лизогубовка и Переяслав — Хмельницкнй, Григоровка и Пуща — Водица и, конечно, Киев. Ведь не случайно нашему гвардейскому танковому корпусу было присвоено почетное наименование Киевского. А потом он стал и Киевско — Берлинским…

Теплым июльским вечером, возвращаясь в деревню Петривцы с бывшего командного пункта генерала Ватутина, превращенного в своеобразный музей, мы услышали мелодичную украинскую песню. Пели молодые ребята, только что вернувшиеся со стрельбища, на котором проходили соревнования досаафовских организаций района. Пели очень душевно, и мы невольно остановились. И тогда до нас отчетливо донеслись слова:

Мы подошли к ребятам и спросили, знают ли они имена героев, о которых пели песню. Да, знают. Не всех, конечно, но знают, что фамилия командира взвода Широнин, что были там бойцы Вернигоренко, Скворцов, Фаждеев, Исхаков… Да, не забыл и не забудет народ имена героев, если сложил о них песню.

…В конце февраля 1943 года фашистское командование, перебросив на Восточный фронт из Западной Европы значительную группу войск, предприняло в районе Харькова контрнаступление. На ряде участков фронта наши войска вынуждены были отступить. Эта неприятная участь постигла и наше соединение. Отбиваясь от наседавшего врага, мы отходили на указанный рубеж в районе Мерефы.

Вечером второго марта, оторвавшись от врага и выходя к селу Тарановка, мы увидели окапывающихся солдат. Какое–то подразделение обороняло дорогу у железнодорожного переезда. К нам подошел невысокий сухощавый лейтенант, сопровождаемый молоденьким автоматчиком, и коротко представился: