Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны

— Наградили, со всей силы.

— Я пять раз перекувыркнулся с этой награды, пока не упал… — бычкует вторую и тут же прикуривает третью. — Просто я понимал, как работает система, и ключевые точки этой системы сохранял — не для себя, а для дончан…

— Много времени заняло упорядочивание распавшейся, а точнее сказать — никогда и не существовавшей в качестве отдельной единицы государственной системы? Были серьёзные конфликты?

— Конфликтов была масса и серьёзных, и несерьёзных. Дело и до стрельбы доходило, и приходилось показывать зубы. Тут нужно понять, какое было время. Мы спали по два или по полтора часа, а некоторые дни по двое суток никто вообще не спал. Ситуация, которая была на фронтах, требовала ежедневного присутствия. Плюс то, что творилось в городе. Я не был политиком, я и сейчас не политик. Наверное, я наберусь опыта, но в душе я всё равно останусь другим. Я не взращён в кабинетах, и в интригах я — не искушённый человек. Тогда я был свято уверен, что нужно говорить всю правду — все, как ты думаешь. Доносить до людей все свои мысли. Сейчас у меня мнение поменялось. Наверное, не всегда и не всем нужно говорить то, что думаешь. Но тогда — это было так. Я на все политические игры смотрел через розовые очки. Я думал, что те люди, которые меня окружают, на самом деле преследуют те же интересы, что и я, и разделяют те же ценности. К сожалению, жизнь иногда показывает обратное. Но, слава богу, меня в нужное время окружали нужные люди. Может быть, это божье провидение.

Учится приходилось всему. Я непрестанно читал, я изучал банковское дело, сельское хозяйство, металлургию. Угольную промышленность, к счастью, я изучал до этого. Пришлось изучать медиа: у меня до сих пор всё забито книгами по этой тематике. Я каждый час старался что-то прочесть, выяснить или уточнить в интернете. Я очень много учился и до сих пор учусь.

Смотри, чем сейчас занимаюсь: можно ли выращивать картошку в промышленных размерах в теплицах, — Захарченко показывает мне кипу бумаг. — Тепличный комплекс, бизнес-план организации тепличного хозяйства — всё серьёзно…

Хорошо, что был опыт управления разными предприятиями. У меня находился Донецкий мясокомбинат в управлении, Азовская продуктовая компания, элеватор… Многие вещи я знал до этой должности. Но всё равно мне было очень сложно. Да и сейчас непросто.

Была главная задача — собрать команду. Потому что короля делает свита. И потом я понял, что мне не нужно знать всё. Мне нужно знать людей, которые всё это знают.

Но неизбежно из работы выбивала война…

13 августа ВСУ обстреляли детский пляж в городе Зугрэс — погибли пять человек, среди них девочка двух с половиной лет.

В Петровском районе Донецка в тот же день диверсионная группа «Правого сектора» пыталась совершить прорыв, был бой.

На следующий день артиллерия ВСУ обстреляла центр Донецка — горбольницу № 1, торговый центр «Гринплаза», Донецкий национальный технический университет — всё сплошь военные объекты, как видим.

17 августа Донецк остался без централизованного водоснабжения.

18 августа начался первый перелом в войне, который вскоре заставит просить мира киевскую сторону.

В тот день ополченцами был пробит коридор к российской границе в районе города Снежное.

На следующий день начались жуткие бои возле Иловайска.

20 августа в Донецке бомбёжкой разнесло половину Краеведческого музея.

21 августа началось масштабное контрнаступление на юг — в сторону Тельманово.

В тот день в среде ополчения царило необычайное ликование: они вдруг и наконец увидели воочию долгожданную «руку Москвы».

Самая смешная шутка в среде ополчения в тот момент была: «Москва сливает Новороссию». Хохотали до слёз. Слёзы были счастливые.

Четыре месяца и одну неполную неделю — со дня объявления АТО и аваковского «С Богом!» — этой рукой пугали; и здесь, наконец, был явлен один её, стремительный жест.

Несколькими днями спустя Захарченко публично объявит, что из России поступила в помощь ополчению колонна бронетехники, и 1200 добровольцев. Ну, будем считать, что так и было. Так, или примерно так.

23 августа в Краеведческий музей прилетело повторно — чтоб, наверное, никакого краеведения не осталось и в помине, ВСУ отбомбились по «Донбасс Арене», видимо, за что-то мстя Ринату Ахметову, и заодно по Дворцу молодёжи «Юность».

Массированные бомбёжки были явной попыткой ВСУ сорвать зло и хоть как-то выправить ситуацию.

24 августа Захарченко, имея возможность провести по улицам города семьсот имевшихся в наличии пленных, вывел всего лишь 68 человек, вослед которым прогнали захваченную ополченцами бронетехнику.

После этого дорогу вымыли поливальные машины.

По этому поводу в либеральной российской прессе поднялся чудовищный вой: какое зверство, гнать пленных. Бомбёжки Донецка не вызывали и сотой доли того возбуждения.

В тот же день под Донецком был бой в посёлке Еленовка, ВСУ перебросило туда бронетехнику, но фланговые удары ополчения создали в Волновахском районе небольшой котёл.

24 августа было взято Тельманово.

В приморском посёлке Седов была уничтожена база батальона «Азов».

25 августа был взят Новоазовск.

За четверо суток клин врезался до самого Азовского моря.

Киевские силовики на неслыханных скоростях отступали к Мариуполю.

Существует видео совершенно ошарашенного Яценюка, который, держа в треморных руках какие-то листочки, посекундно задыхаясь, говорит: «…мы ещё можем воевать с ополченцами… но когда из России… заходит вот это… очень трудно… что-либо предпринимать…»

26 августа был образован Иловайский котёл.

27 августа ополченцы взяли Старобешево.

1 сентября Иловайский котёл был ликвидирован.

В тот же день руководитель Центра военно-политических решений Дмитрий Тымчук, один из основных киевских пропагандистов, добрую сотню раз пойманный на лжи, вдруг заговорил сомневающимся, взволнованным голосом: «Наши войска оставили ряд населённых пунктов. Мы отступаем. Но я бы не сосредотачивался на факте отступления как проигрыша. Гораздо больше важно в данной ситуации другое. Если наше командование действительно отводит войска только для недопущения попадания их в котлы (а это официальная версия) — это не трагедия, а нужное решение».

Но это была трагедия. Она могла завершиться полным разгромом ВСУ.

Муженко, командующий украинскими силовиками под Иловайском, получил тогда сразу два прозвища: «Витя-война» и «Генерал-катафалк».

К августу вооружённые силы Украины потеряли убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести порядка 25 % личного состава. Если говорить о технике: то около 300 танков и САУ уничтоженными и брошенными — то есть, тоже 25 % имеющегося парка.